Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

Судя по всему, Мортье и Газану удалось собрать далеко не всех солдат. Многие, захваченные внезапным наступлением русских, приняли бой там, где они находились к этому моменту, ведя огонь из-за стен виноградников и садов. Именно поэтому русские генералы не могли видеть построение колонны 100-го линейного полка. Для них бой представлялся столкновением с рассеянным на широком фронте противником, которого они успешно теснили. Дохтуров сообщает в своем рапорте: «...неприятель весьма медленно ретировался... с наступлением вечерней темноты... он (неприятель), продолжая ружейную и пушечную из батарей своих сильную пальбу, не мог... первой линии, которая... наступая, действовала, сделать малейшего помешательства. Все три баталиона Московского мушкетерского полка, составлявшие первую линию, грудью шли вперед, исполняли во всей точности мои приказания...» 34.

Удар французской колонны пришелся почти что точно в центр линии русской пехоты. Как и предписывал Анрио, головное отделение в отчаянном порыве устремилось на русских, разрядив свои ружья прямо в упор. Завязалась бешеная штыковая схватка, где обе стороны сражались с беспримерной отвагой. Рассказы об этом жутком бое пестрят фантастическими подробностями. В частности, полковник Таландье сообщает, что страшная резня продолжалась три четверти часа и вся дорога была покрыта «трупами врагов». В истории Московского полка говорится, что схватка была столь кровопролитной, что «Дохтуров, чтобы прекратить эту бесполезную резню, приказал полковнику Сулиме очистить путь французам. Последние тогда отступили, провожаемые нашими выстрелами, оставив в руках гренадерского батальона Московского полка свое знамя, штандарт и массу пленных» 35.

Если бы бой на дороге действительно был продолжительным, французская колонна неминуемо была бы охвачена со всех сторон и, скорее всего, уничтожена. Ведь перед широким фронтом развернутых русских батальонов были лишь отдельные разрозненные кучки французских солдат. И в том случае, если бы стало ясно, что практически все французы находятся на узкой дороге, ничто не помешало бы русским батальонам, сделав захождение одним правым плечом, другим левым плечом вперед, зажать длинную колонну между стенами. По всей вероятности, схватка как раз была скоротечной. Нет сомнения в том, что узкая дорога являла собой страшное зрелище, но навряд ли участники исступленного боя могли ясно отдать себе отчет в том, сколько он длился. Сложно оценить длительность этой резни, быть может, около четверти часа. Этого времени вполне было достаточно, чтобы действительно устлать трупами русских и французских солдат дорогу, с другой стороны, командиры основной массы русской пехоты просто не успели осознать, что происходит в центре.

* Имеется в виду Обер-Лойбен.

О том, что это было, скорее всего, именно так, говорит тот факт, что, когда французская колонна достигла Дюренштейна, в городе никого не было. «Мы нашли Дюренштейн в полной тишине, — рассказывает Таландье, — и наше отступление могло продолжиться в порядке» 36. Это было бы совершенно немыслимо в том случае, если русские генералы видели, что здесь находятся почти все силы дивизии Газана. Дохтуров говорит в своем рапорте, что после того как он развернулся восточнее Дюренштейна, пальба продолжалась еще около трех часов. Речь, само собой, идет о бое с рассеянными остатками дивизии Газана. Русские генералы, скорее всего, просто не обратили внимания на прорыв, с их точки зрения они разгромили главные силы французской дивизии и добивали ее остатки по садам и виноградникам.

В то время когда эти драматические события происходили между Дюрен-штейном и Обер-Лойбеном, неподалеку от Вайсенкирхена появилась, наконец, дивизия Дюпона. Его полки, слыша канонаду далеко впереди, шли с надеждой успеть принять участие в бою. Однако около четырех часов дня канонада стала стихать, а вскоре и совсем смолкла. Дюпон, считая, что теперь спешить незачем, приказал дивизии остановиться и расположиться на бивак, не доходя до Вайсенкирхена. Когда колонна остановилась, передовые разъезды гусар 1-го полка сообщили, что впереди на дороге находятся русские войска. Это были два батальона Вятского полка под командованием подполковника Гвоздева, посланные в западном направлении по берегу Дуная. Дюпон приказал 9-му легкому полку атаковать неприятеля. В сгущающейся тьме завязался яростный огневой бой. 9й легкий считался элитным полком. За геройские действия в битве при Маренго эта часть была особо отмечена Бонапартом. Отличился полк и в сражении при Хаслахе (см. выше). Однако на этот раз, несмотря на версию, распространенную в популярной французской исторической литературе, эта часть не покрыла себя славой. Два батальона 9-го легкого не смогли сбить с позиции два батальона Вятского полка. Потеряв 19 убитыми и 56 ранеными, 9-й легкий был отброшен. В своем рапорте Дюпон говорит о том, что он был вынужден двинуть 32-й линейный на помощь. Что же касается подполковника Гвоздева, то он сообщает в своем рапорте о том, что произошло: «Я же с баталионами имени моего и командирским... был окружен со всех сторон сильным неприятельским ружейным огнем, от которого таким же ружейным огнем, а большей частью штыками опрокинул...» 37

32-й линейный также был знаменитой частью. Он отличился еще в ходе первой Итальянской кампании Бонапарта и был одним из его любимых полков. Подобно 9-му легкому, он покрыл себя славой под Хаслахом. Солдаты 32-го, судя по всему, не стали тратить много времени на перестрелку, а устремились в штыковую атаку. Закипел ожесточенный бой. На помощь русским пришел один батальон Брянского полка, который также принял участие в общей свалке. «Было совсем темно, — говорится в журнале дивизии Дюпона, — солдаты смешались и дрались врукопашную. Так продолжалось почти целый час. Каждый думал, что неприятель хочет сдаваться. Русские клали оружие на землю, чтобы показать французам, что они должны сделать. Французы думали, что они сдаются и пытались гнать их в тыл. Тогда русские снова хватали свои ружья и били в неприятеля. Офицеры обеих сторон пытались остановить эту свалку, которая превратилась в совершенно бессмысленную резню. Путаница, темнота, дикие крики — все это мешало навести порядок. Тогда генерал Дюпон, чтобы остановить бой, приказал полковнику 32-го линейного, чтобы офицеры вытаскивали солдат по одному из этого клубка и собрали их (!)» 38

Сложно сказать, как выглядела эта странная попытка разнять бьющихся солдат, но нет сомнения, что в темноте действительно все совершенно перепуталось. Дюпон рассказывает: «Стойкость русских батальонов равнялась порыву наших полков. Свалка была кровопролитной, и много раз бойцы с обеих сторон смешивались в одну кучу. Ночь уже давно опустилась, а наш успех еще не был очевиден. Однако наши войска сумели продвинуться вперед... и наконец сломили отчаянное сопротивление. Противник был отброшен на всех пунктах, и дорога на Дюренштейн проложена» 39.