Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

Согласно рапортам от авангардных отрядов 18 ноября в плен к французам снова попалось много отставших солдат. Так, генерал Вальтер сообщал, что он взял в плен 500 человек «отступавших в беспорядке», командир первого конно-егерского доносил, что его полком взято 600—700 пленных, а в момент написания рапорта было захвачено еще 150 человек 59. Даже если эти рапорты, как всегда, несколько преувеличивают число пленных, совершенно очевидно, что, вися на хвосте отступающей армии, французские войска брали по несколько сот человек в день. Так что Кутузов привел с собой в Вишау едва ли немногим более 30 тыс. человек. И все-таки стратегическая обстановка начала резко изменяться. Несмотря ни на что союзные войска соединились. Результатом этого было не только изменение численных соотношений, но и морального духа. И в скором времени французские аванпосты почувствовали это в полной мере...

Пока же наступление Великой Армии продолжалось. Утром 19 ноября, неотступно преследуя уходящую армию Кутузова, драгуны Вальтера и 1-й конный егерский полк вступили в Брюнн и двинулись дальше в восточном направлении. В это время похолодало. Дороги, еще недавно покрытые грязью, подморозило. «Солдаты не чувствовали холода, — рассказывает адъютант маршала Сульта. — Они шли быстро по гладкой равнине, чувствуя необходимость догнать русских, которые все так же продолжали отступать» 60.

В этот день гренадеры Удино, располагавшиеся на биваке позади кавалерийских отрядов, повстречались с Наполеоном: «...едва только начало рассветать, и мы еще спали, зарывшись кто где может в солому. Вдруг невысокого роста человек в сером рединготе подошел к нашему лагерю. Его сопровождало два офицера. Он приблизился к бивачному огню, пепел которого еще был горячим, покопался там и вытащил из золы картошку, которую он съел, запросто беседуя с гренадерами о недавнем сражении. Это был император без свиты... В течение нескольких минут он с удовольствием беседовал, думая, что он сохраняет инкогнито. Едва он понял, что его узнали, как он вскочил на коня и поскакал галопом. Но прежде чем покинуть нас, он крикнул в толпу солдат, которая собиралась со всех сторон: «Гренадеры, я доволен вашим поведением в сражении при Голлабрунне. Еще один удар — и войне конец. Тогда я обещаю вам, что вы расположитесь на отдых в Вене». Эти слова скоро все передавали друг другу...» 61

На следующий день 20 ноября, в 10 часов утра Наполеон был у ворот Брюнна. Пехота расположилась перед городом, а Наполеон принял депутацию местных властей и духовенства, которые поднесли ему ключи от города. Тотчас после этого смотра французская пехота вступила в Брюнн.

Столица Моравии город Брюнн был оставлен армией Кутузова без всякого сопротивления. По тем временам это был довольно значительный город. По переписи 1804 г. здесь жило 8 693 человека 62. В центре города на высокой горе Шпильберг находился хорошо укрепленный форт. Его грозные стены высятся и поныне. Когда-то это была средневековая крепость, в XVII—XVIII веках вокруг нее были построены мощные бастионы и куртины. На этих валах в 1805 г. стояло 60 орудий, внутри находился арсенал, в котором было сложено 6 000 новеньких ружей, а в погребах хранились тонны пороха. Подобную цитадель тысяча солдат легко могла бы оборонять даже против очень сильной армии. «Я посетил Шпильберг, — вспоминал капитан Тиар, — и не мог понять, почему русские не оставили в этой цитадели хотя бы два батальона» 63.

Действительно это может озадачить. Ведь в распоряжении шедших с императором корпусов Великой Армии не было тяжелых орудий, а без серьезнейшей осады предпринять штурм Шпильберга было бы настоящим самоубийством. Пруссаки в ходе войны за Австрийское наследство даже с осадной артиллерией так и не смогли взять этот форт. Контроль союзников над цитаделью очень сильно затруднил бы действия наполеоновской армии. И тем не менее Кутузов не оставил на Шпильберге даже маленького отряда. Это весьма интересный факт. Он говорит о том, что русский полководец, несмотря на соединение с главными силами, не считал возможным и необходимым переходить в немедленное наступление, а наоборот, предполагал продолжить стратегический отход. В этом случае действительно было неразумно оставлять гарнизон в цитадели, ибо он рано или поздно был бы взят в плен.

«Прибыв в Брюнн, — рассказывает Савари, — император нашел цитадель, оставленную неприятелем. Ее склады были полны и по небрежности, которую трудно понять, здесь были сложены уже приготовленные боеприпасы, которые мы могли тотчас же использовать. Австрийские чиновники передали нам все с такой точностью и пунктуальностью, как бы они сделали это для своего командования» 64. Император был очень доволен этой находкой и тотчас же распорядился сделать город Брюнн и Шпильбергскую цитадель операционной базой для своей армии.

В тот момент, когда дивизия Удино вступала в город, а штабные офицеры французской армии принимали шпильбергские склады, французская кавалерия двигалась вперед по широкой равнине к востоку от Брюнна вдоль шоссе Брюнн — Ольмюц. Чувствовалось, что настроение на аванпостах изменилось. Больше не встречалось дезорганизованных групп отставших солдат. Вместо них на равнине были развернуты значительные силы русской конницы. Со своей стороны, Мюрат двинулся вперед с мощным конным авангардом. Вслед за командующим по дороге и прямо через поля широким фронтом скакали на рысях стройные эскадроны драгун, конных егерей и гусар. В распоряжении Мюрата было более 3 000 кавалеристов: драгунская дивизия Вальтера, три легкоконных бригады и два полка конных егерей*. С русской стороны под командованием генерал-майора Чаплица было также более 3 000 кавалеристов**.

* Дивизия Вальтера: бригады Себастиани (3-й и 6-й драгунский), Роже (10-й и 11-й драгунский), Буссара (13-й и 22-й драгунские) — около 1 400 человек; гусарская бригада Трейяра (9-й и 10-й гусарский), бригада Маргарона (8-й гусарский, 11-й конно-егер-ский), бригада Мильо (16-й и 22-й конно-егерские), 1-й и 26-й конно-егерский были приданы бригаде Себастиани. Всего легкой кавалерии около 1 750 человек.

** Павлоградский гусарский полк, Мариупольский гусарский полк, Санкт-Петербургский драгунский полк, Тверской драгунский полк — всего 30 эскадронов, Казачий Сысоева полк и Казачий Малахова полк — всего 10 сотен. К этому моменту в эскадронах регулярной кавалерии и казачьих сотнях было менее 100 человек в строю. Ориентировочно можно оценить численность русских кавалеристов в 3—3,5 тыс. человек.

Стычки передовых постов начались еще в 9 часов утра. С появлением основной массы французской конницы все говорило о том, что начнется жаркое дело. Бригада драгун Себастиани, конно-егерская бригада Мильо и гусары Трейяра сбили посты русской кавалерии и устремились вперед вдоль Ольмюцкого шоссе. Но на подходе к Позоржицкой почте они столкнулись с основными силами русских. Октав Левавассер, который со своими пушками, как всегда, был впереди авангарда, вспоминал: «Дойдя до гребня холма, мы вдруг увидели в долине массу в шесть тысяч кавалеристов, которые шагом двинулись на наши два полка. Моя артиллерия открыла огонь по этой грозной туче всадников. Трейяр и Латур-Мобур закричали: «Держитесь, гусары! Держитесь, конные егеря!»... Массы русской кавалерии разделились, одна обошла нас справа, другая слева. Увидев позади нас другие эскадроны, они решили их охватить...» 65По всему полю закипела отчаянная кавалерийская рубка. Французские драгуны и конные егеря были опрокинуты. Санкт-Петербургский драгунский полк врезался в ряды неприятельских всадников. Согласно рапорту Багратиона, рядовой Дмитрий Чумаков в упорной схватке захватил штандарт*.