Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

В общем итоге в ходе столкновения арьергард Багратиона, непрерывно сражаясь, прошел около б км. Генерал Ермолов точно охарактеризовал произошедшее на поле у Шенграбена: «Итак, сверх чаяния дело кончилось гораздо счастливее, нежели можно было ожидать, и князь Багратион прославился. Пол начальством его было менее семи тысяч человек, неприятель имел в действш: более двадцати тысяч... Одна скорость движения спасла арьергард наш» 48.

Таким образом, ход сражения под Шенграбеном можно резюмировать следующим образом. Примерно час, пока на поле боя было еще что-то видно. Багратион держался на первой позиции. Это было возможно потому, что французы не могли мгновенно развернуть все свои силы, а пожар Шенграбена еще более задержал процесс ввода в бой французских частей. Когда же французские дивизии пересекли Шенграбенский ручей, русские полки начали отступление. Все дальнейшее происходило в полной темноте, из-за которой Мюрат не мог ввести в бой всю свою пехоту. Что касается кавалерии, она вообще прекратила какие-либо попытки атаковать, ибо для этого не было возможности. Затем в течение шести часов русские отступали, встречая неприятеля упорным сопротивлением на позициях у Грунда, а затем у Гунтерсдорфа. Средняя скорость отступления была равна примерно 1 км/ч.

Разумеется, в этом описании битва утрачивает свой былинный размах. Зато становится понятным, в чем заключается «тайна» Шенграбена, и каким образом семитысячный арьергард Багратиона сумел выдержать столкновение со значительно превосходящими его силами. Как показывают потери отдельных полков, с французской стороны в бою приняли действительное участие только дивизия Удино, дивизия Леграна (причем из последней — в основном бригада Левассера) и одна драгунская бригада. В общей сложности около 16 тыс. человек.

Да, Шенграбен не был похож на голливудский фильм, где один тупоголовый супермен, не получая ни малейшей царапины, косит десятки врагов, стреляющих в него в упор. В жизни, на войне такого не бывает. И одному воину, даже очень храброму, не просто справиться даже с двумя врагами, тем более если они тоже храбры. Это никоим образом не отнимает славы у Багратиона и его солдат, а просто-напросто заменят фантастическую картину вполне реальной, где мужеству и доблести есть место не в меньшей, а может быть, в большей степени. Потому что правда, пускай даже и несколько менее феерическая, чем сюжет боевика, остается правдой и потому в тысячу раз более дорога, чем все художественные вымыслы.

Все, кто приняли участие в этом бою, отдали должное героическому бою русского арьергарда. «Это сражение, в котором русские гренадеры соперничали в бесстрашии с французами, — вспоминал известный штабной генерал Ма-тье Дюма, — делает честь князю Багратиону. Он пожертвовал собой во имя спасения своей армии...» 49

Подобные похвалы куда ценнее, чем невероятная история, рассказанная Глинкой, знавшем об этом бое только понаслышке, а с его слов повторенная чуть ли не всеми русскими историками. Но более всего весомы слова Фантена дез Одоара, стоявшего в этот день в рядах гренадеров Удино. Он написал о Багратионе: «Умелой хитростью он выиграл время, его войска, атакованные превосходящими силами, доблестно сражались, затем он сумел так ускользнуть от нас, что мы не смогли его нагнать, он не оставил ни артиллерии, ни обозов. Я начинаю думать, что куда более славно сражаться с русскими, чем с австрийцами» 50. И наконец, генерал Пельпор, тогда офицер 18-го линейного полка из дивизии Леграна, сказал еще более короткой, но емкой фразой: «Князь Багратион выказал большую решительность, поддержанную великой отвагой, его солдаты были великолепны» 51.

Император нагнал авангард поздно вечером и заночевал в Голлабрунне. Утром он осмотрел поле сражения, еще дымившееся после отчаянной схватки. Повсюду валялись трупы, изуродованные всевозможным образом, особенно много убитых солдат лежало поблизости от Грунда и Гунтерсдорфа.

Потери в действительности были весьма серьезными. Согласно рапорту Багратиона его отряд потерял 2 216 человек* оставшимися на поле боя — из них убитыми 768, ранеными 737 и пропавшими без вести 711. Князь указал также, что были ранены, но сумели уйти с поля боя еще 194 человека. Последняя цифра плохо согласуется с численностью убитых, так как чаще всего на одного убитого приходилось как минимум три раненых, из которых один — тяжело. Отметим, что число убитых, которое Багратион приводит в рапорте, совпадает, как и должно быть, с числом тяжелораненых, оставшихся на поле сражения. Можно предположить, что количество легко и средне раненых было куда более значительно, чем 194 человека. В общем, Багратион потерял наверняка не менее, а даже несколько более чем 3 тыс. человек, из которых в плен попало около 1 500 (половина из них ранеными).

Багратион говорит о том, что он оставил на поле боя 8 орудий. Последнее подтверждается тем, что пишет генерал Ермолов: «Храбрые полки (генерала Селихова), отчаянно защищаясь, продлили сражение до глубокой ночи, но большая часть людей побита, взяты знамена и восемь пушек. Пользуясь темнотою, спаслись малые только остатки полков и четыре орудия» 52. Таким образом, из 12-орудийной батареи 8 пушек было оставлено на поле битвы, а 4 спасено. Что касается знамен, то, как можно предположить, ни официальный отчет Кутузова, ни рапорт Багратиона о потере знамен не говорит.

Удино в своем донесении сообщает, что его дивизия потеряла 70 человек убитыми, 212 ранеными и 8 пленными. Итого: 290 человек. Потери дивизии Леграна и драгун не приводятся в рапортах. Известно только, что в дивизии Леграна было восемь убитых офицеров, а у драгун — двое. На основе этих документов получается, что французы потеряли убитыми и ранеными около 500 человек. Подобное соотношение французских и русских потерь представляется очень маловероятным. Большая часть сражения походила на бойню, где общее численное превосходство французских войск никак не сказывалось, потому что сталкивались отдельные батальоны. Можно предположить, что Удино либо намеренно, либо не получив точных сведений, неправильно указал свои потери. Нужно учесть также, что сам отважный генерал был ранен пулей в бедро и вынужден был на несколько дней покинуть армию для того, чтобы залечить рану. Исходя из характера боя, резонно предположить, что французская сторона могла потерять до тысячи человек убитыми и ранеными.

* В рапорте написано 2 208 человек, но если сложить количество потерь, указанных в рапорте, то получится 2 216. Вероятно, была допущена ошибка либо в одной из цифр, либо при сложении.

Кутузов в официальном отчете Александру I говорит о том, что было взято в плен 53 французских солдата и офицера и захвачено одно знамя. Багратион ничего не пишет ни о том, ни о другом. Если вполне логично предположить, что о захвате небольшой кучки солдат князь ничего не сообщил в своем рапорте, то совершенно неправдоподобно, чтобы он не отметил захват вражеского знамени. Французские источники также ничего не говорят о потере знамени (орла). Тем более что гренадерская дивизия Удино, наиболее пострадавшая в бою, не имела знамен. Ее батальоны были сводными формированиями, состоявшими из элитных рот, взятых из полков линейной и легкой пехоты.