Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

С русской стороны подписание подобного документа вызвало, без сомнения, некоторое смущение. Одно дело болтовня, которой французы ввели в заблуждение австрийских генералов на венских мостах, другое — официально подписанная капитуляция, пусть даже не ратифицированная. Об этом документе постарались поскорее забыть. И действительно забыли. В публикации документов штаба Кутузова, предпринятой в 1951 г., в примечании на странице 163 говорится следующее: «Упомянутую копию (акта, подписанного Винцингероде) отыскать не удалось» 32. А в сборнике документов «М.И. Кутузов», как уже упоминалось, выкинута фраза о капитуляции.

Итак, первой «тайной» Шенграбена является подписание весьма необычного документа, с помощью которого Багратион и Винцингероде сумели обмануть Мюрата. Оказывается, маршал не был простачком, попавшимся на ловкую выходку, подобно Ауэрспергу. Для того чтобы его обмануть, пришлось пустить в ход методы, которые не слишком уважались в среде военных в ту эпоху.

Однако результат был налицо. Французский авангард остался неподвижным. Солдаты с обеих сторон разбрелись за продовольствием и обменивались нехитрыми шутками в передовой цепи: «Мы были отделены от неприятеля лишь небольшой долиной, — вспоминал уже знакомый читателю офицер артиллерии Октав Левавассер, — прямо перед моей батареей на скате холма, на вершине которого стояли... русские, была видна дверца погреба. Мои артиллеристы почуяли вино и стали делать неприятельским постам знаки флягами и потихоньку приближались к дверце. Добравшись, они сломали ее и вышли оттуда с ведрами, наполненными вином. Русские солдаты... видя, как наши хорошо поживились, тоже захотели принять участие в дележе добычи и спустились в погреб, смешавшись с ними. Было видно, как русские... и французы забыли о войне, чтобы выпить вместе» 33.

Пока солдаты Багратиона и Мюрата пили вино, в 10 км к северу от Шенграбена безостановочно двигались главные силы русской армии. Хитрость дала возможность наверняка вывести из-под удара основную массу войск. Однако Багратион должен был оставаться на месте. Неизвестно, что происходило в этот момент в душе русского генерала, но он мог догадываться, что на следующий день придется платить по векселям...

«Сир, я спешу доложить Вашему Величеству, что неприятельский генерал сдержал свое слово. Его войска продолжают занимать те же позиции, что и вчера», — радостно докладывал в 9 часов утра 16 ноября Мюрат. Маршал н-преминул также продемонстрировать императору свой аналитический ум и способность правильно редактировать ответственные бумаги: «Мне кажется, чт: было бы важно поменять формулировку одной из статей, где говорится, что остановлю «мое движение по Моравии». Вместо нее предпочтительнее наш: сать «я остановлю свое движение против русских», так как капитуляция должна быть составлена только в отношении их армии» 34.

Как явствует из рапорта Мюрата, к нему приезжал «генерал, командующие: войсками на позициях противника», т.е. не кто иной, как сам Багратион. Ни г рапорте Кутузова Александру I, ни в рапорте Багратиона Кутузову об этой поездке не говорится ни слова. Знаменитый французский историк Тьер, авто: известнейшего в свое время произведения «История Консульства и Империи» над которым он работал в первой половине XIX века, использовал при работ-над своей многотомной книгой не только письменные, но и устные свидетельства очевидцев. Он говорит следующее: «На следующий день (16 ноября) были нанесены взаимные визиты. Князь Багратион приехал навестить Мюрата. Он быт любезен с французскими генералами, и особенно со знаменитым маршалом Ланном. Последний, простой в обращении, сохраняя при этом необходимый такт и вежливость, сказал князю Багратиону, что если бы он был один во главе войск, то сейчас они бы сражались, а не обменивались комплиментами» 35.

Трудно утверждать с абсолютной уверенностью, что подобное посещение имело место, тем более что Мюрат говорит о приезде Багратиона в своем рапорте от 15 ноября, а Тьер говорит о визитах вежливости 16 ноября. Тем не менее, это весьма вероятно.

В тот момент, когда французские и русские генералы обменивались любезностями, на позициях перед Шенграбеном у Мюрата располагались следующие силы: непосредственно перед деревней стояла гренадерская дивизия Удино. рядом с ней — драгунская дивизия Вальтера и легко-кавалерийская бригада Себастиани*, чуть дальше — пехотная дивизия Сюше, поблизости от Голлабрунна — кирасирские дивизии Нансути и д'Опуля, наконец, в нескольких километрах позади Голлабрунна — пехотная дивизия Леграна из корпуса Сульта и еще дальше — пехотная дивизия Вандамма из того же корпуса. В общей сложности около 35 тыс. солдат и офицеров. Рельеф местности и многочисленные виноградники не позволяли надеяться эффективно использовать кавалерию. Но и без конницы, а также оставленной позади дивизии Сент-Илера Мюрат обладал подавляющим преимуществом в силах. У него не было никакой необходимости ожидать подхода дополнительных войск. Сам маршал оценивал силы Багратиона в 10— 12 тыс. человек, т.е. понимал, что в случае начала сражения у него будет как минимум трехкратное превосходство в силах.

Впрочем, никто не думал о сражении, и весь световой день для русских и французов прошел в битвах с местными погребами. Солдаты окончательно разбрелись в разные стороны в поисках провизии. Офицеры, собравшись вокруг маркитантских повозок, осушали запасы всех возможных горячительных напитков. Во французском лагере поднимали бокалы за победоносный мир: «Мы не сомневались, что кампания завершилась, — вспоминал адъютант маршала Сульта Огюст Петие. — И каждый из нас думал о том, как он вернется в Париж. Мы думали о будущих удовольствиях карнавала, о скачках в Лоншане, и, размышляя об этих приятных вещах, мы перекидывались в карты. В тот момент, когда наша игра и наши разговоры были особенно веселы, мы услышали крик «По коням!» 36.

Здесь нет ошибки и противоречия с предыдущим текстом. 14 ноября организация кавалерии претерпела временные изменения: «Вы объедините 1-й конно-егерский с двумя полками гусар», — писал начальник штаба Мюрата Белльяр генералу Вальтеру. — Вы дадите командование над этой бригадой генералу Себастиани, который отныне не будет состоять в драгунской дивизии, которую вы сведете в две бригады» (БИБ. 2. С. 240).

В этот миг во французских рядах внезапно со всех сторон поднялся шум, и в ответ на призывный звук труб и треск барабанов на широкой равнине засуетились тысячи людей, спешащих к своим полкам, впопыхах надевая амуницию, седлая лошадей и разбирая оружие. Это произошло в начале четвертого часа дня. В то время как маршал Мюрат предвкушал удовольствие получения неслыханных наград за свои удивительные подвиги и редкую политическую проницательность, к нему в штаб буквально ворвался забрызганный с ног до головы грязью адъютант Наполеона генерал Лемаруа.