Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

Это произошло около часа дня. Центр союзников был окончательно рассеян, русская гвардия покинула поле сражения. Спустя некоторое время к императору подвели захваченных в плен офицеров кавалергардов, и впереди них был князь Репнин.

— Ваше имя, сударь, — обратился император к князю.

— Князь Репнин.

— Вы командуете гвардией императора Александра?

— Я полковник и командир эскадрона в полку кавалергардов.

— Ваш полк достойно исполнил свой долг.

— Это самая прекрасная награда — получить похвалу от великого человека.

— Я с удовольствием воздаю вам должное. А кто этот молодой человек рядом с вами?

— Это сын генерала Сухтелена. Он служит поручиком в моем эскадроне.

— Не слишком ли он юн для того, чтобы сражаться с нами?

— Не обязательно состариться, чтобы стать отважным, — смело ответил поручик*.

— Прекрасный ответ, молодой человек. Вы далеко пойдете, — произнес Наполеон, и добавил: — Пусть этих господ отведут на мой бивак, пусть о них хорошо позаботятся и пусть доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин» 51.

* По одной из версий, Сухтелен ответил фразой из трагедии Корнеля: «Да, молод я, но для благородных сердец храбрость не ждет числа годов (Oui, je suis jeune, il est vrai, mais aux cceurs bien ne la valeur n'attends pas le nombre des annees)».

После атаки улан цесаревича и взятия французами Блазовица бой на северном крыле продолжался, но обе стороны ограничивались артиллерийским огнем и отдельными кавалерийскими атаками. Согласно рапорту дивизии Келлермана, легкая кавалерия этой дивизии ходила в атаку восемь раз, причем половина этих атак была произведена еще до начала решающего столкновения между пехотными линиями. Вместе с гусарами и конными егерями Келлермана в атаку ходили и драгуны Вальтера. С ними скрещивали сабли русские гусары и драгуны Чаплица, Витгенштейна и Уварова.

В частности, сразу после того как 13-й легкий захватил Блазовиц, с обеих сторон в атаку опять устремилась кавалерия. Уваров, который командовал русской конницей на этом участке поля сражения, писал в своем рапорте следующее: «Увидал я цесарскую (австрийскую) инфантерию опрокинутою неприятелем и бегущую с левого фланга на правый перед моим фронтом. Неприятельская кавалерия, воспользуясь сим беспорядком, и за бегущею цесарскою инфантериею приблизилась к Елисаветградскому гусарскому полку, который храбро употреблял все возможное, чтоб удержать неприятеля, не щадя даже цесарскую инфантерию 52. Иначе говоря, русские гусары начали рубить австрийских пехотинцев!

Колен пишет: «Здесь произошло довольно странное и малоизвестное событие. Согласно многим французским реляциям среди защитников Блазовица были австрийцы, и русская кавалерия порубила их, в то время как они сдавались в плен 13-му легкому и 51-му линейному. Однако известно, что австрийской пехоты не было в Блазовице, и наши солдаты, очевидно, спутали их с русскими из-за схожести униформы. Так что, очевидно, русская кавалерия рубила свою собственную пехоту» 53. Рапорт Уварова, в котором несколько раз подчеркивается, что бежали именно австрийцы, доказывает, что французские солдаты ничего не перепутали — русская кавалерия рубила именно союзников, а не русских солдат.

В истории лейб-гвардии Егерского полка, составленной на основе полковых документов, также говорится о том, что в Блазовице вместе с лейб-егерями были австрийцы, которые, «увидев французов, разбежались и кинули ружья» 54. Откуда взялись австрийцы в Блазовице, действительно не очень понятно. В ряде русских источников упоминается, что сюда был направлен один из австрийских батальонов колонны Коловрата. Кроме того, вместе с русской гвардией действовала австрийская батарея Цокки. Быть может, это были солдаты из ее прикрытия. Так или иначе, этот эпизод, хотя и не имел никакого серьезного влияния на ход боя, ярко показывает отношения, которые сложились между союзниками в эту войну.

Мюрат, видя перед собой странное зрелище, вначале не поверил, что это действует русская кавалерия. Он «подумал, что это баварцы*, и приказал (своей конной артиллерии) прекратить огонь, — сообщает рапорт начальника штаба Мюрата. — Принц оказался в опасности, и офицеры его штаба и эскорт должны были решительно атаковать, чтобы защитить его. Поняв свою ошибку, принц бросил в атаку кавалерию генерала Нансути, которая, выйдя из-за правого фланга пехоты, двинулась на врага, а он, со своей стороны, двинулся на нее. И так началась великолепная и блистательная схватка конницы, — повествует далее рапорт в стиле средневековых хроник. — В течение четырех или пяти минут все смешалось, и с обеих сторон рубились саблями. Храбрые полки карабинер, поддержав свою старую репутацию, и второй полк кирасир опрокинули врага на его вторую линию. Тогда вступила в бой эта линия. С нашей стороны против нее вступила линия из кирасирских полков. Три атаки были проведены одна за другой, и повсюду враг был опрокинут, оставив много убитых на поле сражения. Эта прекрасная атака... сделала нас хозяевами высот рядом с Кругом и Голубицем так же, как и самими деревнями. Было взято также восемь артиллерийских орудий, и все неприятельские войска, стоявшие слева от дороги, были опрокинуты» 55.

* Как известно, баварцы не участвовали в битве при Аустерлице, но они были недалеко, сдерживая корпус Фердинанда. Судя по всему, во французской армии многие считали, что баварцы подошли или могли подойти к полю сражения. В любом случае, как только видели какую-то непонятную форму или войска, идущие в странном направлении, сразу говорили, что это баварцы. Тем более что в описанном происшествии участвовали не только русские гусары, но и драгуны, а они, как известно, носили высокие черные каски, очень напоминавшие каски баварской армии.

Рапорт Уварова хотя, конечно, и выдержан в других тонах, но, в общем, подтверждает донесение штаба Мюрата. «Решился сам атаковать, — пишет Уваров, — и ударя неприятеля, вскакавши в его линию, продолжали рубиться с жестокостью, от чего урон с обеих сторон был весьма ощутителен. В сие ж время инфантерия и артиллерия неприятельская, подвинувшись на мои фланги, произвела такой огонь, что при всей храбрости полков, в команде моей бывших, принужденными нашлись отступить и ретироваться через речку» 56.

В это время Багратион произвел попытку отвлечь внимание французов атакой на их крайний левый фланг. Между Бозеницем и Сивицем он двинул в атаку 5-й егерский полк, поддержанный казаками и мариупольскими гусарами. Эта атака была отбита 17-м легким, гусарами Трейяра и конными егерями Мильо, а также огнем артиллерии с Сантона.

Пока на флангах кипела ожесточенная кавалерийская рубка, пехота с обеих сторон оставалась недвижимой. «Мы стояли в развернутом строю, по команде барабанной дробью огонь прекратился, — писал д'Эральд, вспоминая о том, как была отражена последняя атака русской кавалерии на дивизию Сюше. — В каждом батальоне командиры приказали выйти вперед (на несколько шагов) знаменосцу и фланговому с гидоном*, а затем выдвинули батальон на эту линию. Шеренги были выровнены, и была отдана команда «под курок». Маршал (Ланн) скакал взад и вперед вдоль нашего фронта. Мы не двигались... Наши вольтижеры, обученные в ходе кампании старыми солдатами, были единственными, кто вел бой, рассыпавшись в цепи... Русские ядра врезались в сомкнутые ряды. Наши солдаты встречали смерть, недвижно стоя на месте, держа ружья в соответствии с командой. Ядра и гранаты, которые попадали в землю перед нами, отскакивали рикошетом и, перелетая через строй пехоты, поражали иногда линию кирасир, которые снова встали в 600—700 шагах позади нас. Когда ядра попадали в кирасы, раздавался такой звук, как будто били по котлу. Было примерно 11 часов дня. К счастью для наших батальонов, русская артиллерия перенесла свой огонь на наши пушки, которые менее чем в три четверти часа были выведены из строя» 57. Рапорт Сюше подтверждает слова его офицера: «Пехота, развернутая в линию, выдерживала с самым большим спокойствием орудийный огонь. Вырванные ядрами ряды тут же заполнялись. Приказ Его Величества был пунктуально выполнен, и, быть может, в первый раз на войне большая часть раненых самостоятельно добиралась до госпиталей» 58.