Олег Соколов - Армия Наполеона

Свидетельства сотен очевидцев подтверждают то, что должен был бы подсказать и здравый смысл: там, где был грабеж ради того, чтобы поесть, он плавно перерастал и в грабеж без дополнительных эпитетов.

Не без юмора рассказывает об этом один из офицеров: «Солдаты... заходя в дома якобы для того, чтобы найти хлеб, забирают заодно и кошелек хозяина. Искать хлеб - это прекрасный повод, ибо, когда нет регулярных раздач продовольствия, никак нельзя помешать им заниматься мародерством. Неотразимый ответ на все замечания: "Я голоден, я ищу хлеб". Эта фраза безапелляционна, как слова Гарпагона "без приданного". Раз уж ты не можешь дать им хлеб, ты вынужден разрешать им делать то, что они хотят. У кавалеристов есть еще дополнительный повод: они ищут фураж для своих лошадей. Однажды кирасир был застигнут своим капитаном в момент, когда шарил в ящиках шкафа:

— Что ты тут делаешь?! - гневно воскликнул офицер.

— Ищу овес для моей лошади.

— Хорошее же место для поисков овса.

— А что, я тут уже нашел в библиотеке одного крестьянина* связку овса, завернутую в бумажку, почему бы не найти овес в шкафу?

— Дело было в том, что кирасир незадолго до этого разграбил коллекцию любителя ботаники...» 62

— Мой лейтенант, - сказал мне однажды денщик... - тут один крестьянин приглашает Вас завтра поесть у него суп.

— И что это за крестьянин?

— Да тот барон, у которого вы жили на прошлой неделе! (Примечания автора мемуаров).

* Солдаты называют «крестьянами» всех невоенных.

А вот куда менее забавное свидетельство, записанное прямо по горячим следам:

«21 брюмера XIV года, Санкт-Пельтен*. Страх, который нам предшествует, разогнал значительную часть жителей, и нужно сказать, что этот страх вполне оправдан поступками, которые позволяют себе наши солдаты. Счастлив собственник, двери дома которого достаточно прочны, чтобы сопротивляться напору грабителей! То, что в крепости, взятой штурмом, в течение некоторого времени позволяется грабеж - это я могу понять, законы войны, кажется, оправдывают подобное поведение, но ведь Санкт-Пельтен был незащищенным городком, жители которого не только не пытались сопротивляться, а напротив, были готовы поделиться своими продуктами. Я краснею, видя эти беспорядки, которые пятнают наши лавры» 63.

Еще одно свидетельство, относящееся ко времени Австрийской кампании, к 1809 г.: «Этот очаровательный замок, принадлежавший графу Тинтицу, являл собой зрелище ужасающего погрома. Более 500 пехотинцев из дивизии Молитора расположились в нем, занявшись грабежом, опрокидывая мебель, разбивая двери и окна, разгромив в конечном итоге это, еще недавно столь красивое, богатое и изящное здание» 64.

Мы намеренно начали с примеров, относящихся к «благополучным» австрийским кампаниям 1805 и 1809 гг., где такие эпизоды если и не были исключением, то, по крайней мере, не являлись нормой. Если говорить об Испанской войне, о походе в Калабрию, то там подобные сцены встречаются буквально на каждом шагу и ими просто переполнены все дневники и мемуары: «Что касается Бургоса, взятого штурмом, из которого бежали практически все жители, он стал жертвой самого отчаянного грабежа: двери домов были разбиты, улицы усеяны разбросанными одеждами, осколками разбитой посуды, обломками мебели. Наши солдаты суетились среди всего этого разгрома, согнувшись под грузом ценных вещей, некоторые несли на плечах огромные мешки, и все были столь увлечены этим делом, что мне едва удалось найти батальон, чтобы занять здания архиепископства... - рассказывает Сегюр.- В этот день (11 ноября 1808 г.) и на следующий грабеж продолжался во всем городе. Регулярных раздач продовольствия не было. Не было и жителей, с которых можно было бы его получить. Необходимость искать продовольствие служила хорошим поводом для грабежа, и ничто не избежало разрушения» 65.

«2 августа 1809 года, Пласенсия... Наши войска всех родов оружия соревновались между собой в том, чтобы поставить город вверх дном, - отметил в своем дневнике хорошо известный нам Фантен дез Одоар. - Разграбление было полным, и никогда, наверное, не видели города столь тщательно выпотрошенного» 66.

Приведенные свидетельства убедительно показывают, что грабеж самый настоящий, а не просто насильственная конфискация продуктов питания, существовал в рядах наполеоновской армии, а значит, было и все, что ему сопутствует: расхлябанность, пьянство, неподчинение командирам, бандитизм, дезертирство... Впрочем, для любого беспристрастного исследователя - это аксиома. Нам незнакома армия, в которой подобные явления не встречались бы в той или иной степени. Достаточно вспомнить, что творили союзники на территории Франции в 1814 г., что делали английские солдаты в Испании. А вот что говорят документы русского штаба, относящиеся к Отечественной войне 1812 г.:

«Приказ по армиям.

18 августа 1812 года**.

Главная квартира села Старое Иваново № 2.

Сегодня пойманы в самое короткое время разбродившихся до 2000 нижних чинов... Привычка к мародерству сию слабостию начальства, возымев действие свое на мораль солдата обратилась ему почти в обыкновение...» 67

* 21 брюмера XIV года - 5 ноября 1805 г., Санкт-Пельтен - городок в Австрии.

** Т. е. 30 августа по новому стилю.

«Ф. В. Ростопчин - М. И. Кутузову

17 сентября 1812 года.

Село Вороново.

...Московская губерния находится теперь в самовольном военном положении и жители оной, так как и должностные чиновники, более нежели на 50 верст в окрестностях Москвы, опасаясь быть ограбленными от неприятеля, а более того и от своих раненых, больных и нижних воинских чинов всюду шатающихся единственно для разорения соотечественников, оставив свои жилища, разбежались в неизвестные места...» 68

По поводу последнего документа необходимо добавить, что в письме к Александру I от 8 (20) сентября 1812 г. московский генерал-губернатор еще резче высказывается по этому поводу: «Солдаты уже не составляют армии. Это орда разбойников, и они грабят на глазах своего начальства... Расстреливать невозможно: нельзя же казнить смертью по несколько тысяч человек на день» 69.

Если даже не придавать слишком большого значения последнему письму, где не исключено, что Ростопчин сгущает краски с целью очернения нелюбимого им Кутузова, факт абсолютно неопровержим - русская армия грабила вовсю, даже на своей территории во время Отечественной войны 1812 г.

Таким образом, само по себе наличие актов грабежа со стороны наполеоновских войск еще никак не характеризует их - грабили все. Но что могло бы действительно отразить их особенность, так это, во-первых, степень распространения данного явления во французской армии, а во-вторых, соотношение с масштабами грабежей в других европейских армиях рассматриваемого периода. Однако математически точно это сделать, увы, невозможно. Казалось бы, в нашем распоряжении есть десятки толстых папок военно-судных дел в архиве сухопутных войск Франции. Но, к сожалению, даже самый тщательный анализ документов, проведенный целой группой исследователей, может дать очень мало. Почему? Во-первых, безусловно понятно, что сохранились эти документы далеко не полностью. Если в ходе военных действий утрачивались порой даже очень важные документы штаба, то что уж говорить о деле по факту ограбления тремя солдатами фермы.