Олег Соколов - Армия Наполеона

Но, пожалуй, еще более страшное зрелище являл собой госпиталь в Майнце, где в 1813 г. свирепствовал тиф. Ужасающая картина, которую военный врач, голландец, Керкове увидел там, осталась у него в памяти на всю жизнь: «...уже войдя во двор, я был потрясен теми гнилостными миазмами, которые исходили из этой клоаки. Я вошел внутрь и увидел лежащих вперемешку мертвых и живых, раненых и больных. Люди лежали прямо на полу, один на другом, без всякой подстилки, среди своих испражнений, были те, кто использовал в качестве лежанки трупы своих товарищей!.. В некоторых помещениях окна были закрыты, и воздух не циркулировал. В других не было ни стекол на окнах, ни дверей, и здесь царствовал лютый холод. Во всех палатах слышались только стоны и жалобные звуки, издаваемые несчастными, которые лежали здесь уже два, три, четыре дня без всякого пропитания и даже без глотка воды!..» 64

«Его Величество был в дурном расположении духа, - вспоминает Перси о своей беседе с Наполеоном в Варшаве 22 декабря 1806 г. - Император возмущался жалкой организацией административной службы и дошел до того, что сказал, что мы стали самой варварской страной в Европе в отношении обеспечения госпиталей, что наша армия в этом смысле хуже всех остальных и что казаки лучше ухаживают за ранеными, чем мы...» 65

Несмотря на гневные речи великого полководца и мрачные свидетельства очевидцев, дело не всегда обстояло столь ужасно. Когда интенсивность боевых действий несколько ослабевала, появлялась возможность достаточно сносно организовать уход за больными и ранеными. Так, в кампанию 1807 г. во взятом Данциге и его окрестностях был устроен ряд образцовых госпиталей. «В великолепном особняке, называющемся "Регент", слева от въезда в город учрежден госпиталь, - рассказывает Перси. - В нем содержатся 250 больных, которые лежат на хороших кроватях, у них есть матрасы, свежее белье и новые одеяла. Обслуживание его хорошо налажено... В Диршау был обустроен госпиталь в церкви и соседних домах, - продолжает Перси. - Я был очень им доволен. Каждый больной имел свою кровать с бельем... и я удивился, видя, что больных кормят неплохим хлебом, дают рис, чернослив, яйца и немного вина, а пива даже в изобилии. Это учреждение содержит 225 больных и раненых и может служить образцом организации и хорошо налаженной службы» 66. Если верить мемуарам генерала Тьебо, еще более достойный госпиталь был открыт им в 1810 г. в Бургосе. «Я хотел создать госпиталь-образец, - пишет Тьебо, - Он был устроен при въезде в Бургос в очень удачном месте и мог принять до 500 больных. Все было сделано так, чтобы пациенты ни в чем не нуждались. Я позаботился даже о вентиляции на лето и, конечно, о печках на зиму. Здесь была баня, где мылся каждый входящий в госпиталь солдат, а также те, кто выходил из него. Бельевая и раздевалка были устроены таким образом, что никто из содержащихся в госпитале военнослужащих не носил своей униформы и белья, а использовал госпитальные пижамы. По выходу из госпиталя солдаты и офицеры получали свою одежду и белье вычищенными, выстиранными и починенными. Каждое утро главный врач, хирург и фармацевт Бургоса посещали мой госпиталь-образец и давали свои рекомендации на предмет новых возможных улучшений» 67.

Как видно, контраст между картинами, написанными Керкове и Тьебо, разительный. Где же больше правды, а точнее, какая из двух этих правд более типичная, ибо в обоих случаях высказывания мемуаристов вполне заслуживают доверия? Для выяснения этого вопроса мы обратились к документам, и прежде всего к уже упомянутому отчету Дарю о деятельности администрации Великой Армии в ходе кампании 1806-1807 гг. (официально 1 октября 1806 г. - 15 октября 1808 г.). По правде говоря, цифры, которые приводит Дарю, поначалу несколько ошарашивают. Дело в том, что, согласно его отчету, в ходе указанной кампании в госпитали поступило 421 416 человек больных и раненых! Это притом, что общая численность армии, действовавшей на германо-польском театре военных действий, едва составляла 200-250 тыс. человек единовременно.

Попытаемся проанализировать цифры, приводимые в отчете. Для начала отметим, что Дарю указывает не абсолютное число солдат, находившихся в госпиталях, а количество поступлений в госпитали. Таким образом, один и тот же человек мог быть зафиксирован два и более раз в случае повторного пребывания в госпитале. Впрочем, это мало что проясняет, поскольку получается, что все до одного солдаты Великой Армии в ходе кампании дважды побывали в госпитале.

Как же объяснить кажущееся несоответствие? В отчете Дарю указывается, что от 1/12 до 1/6 (т. е. 8,3%— 16,6%) пациентов, содержавшихся в госпиталях, были солдатами союзных и неприятельских армий. Разумеется, первых мы должны, учитывать в общем итоге, вторых - нет. Полагая, что 12,4% составляют среднюю пропорцию солдат союзников и противников Франции, можно оставить на долю неприятеля примерно 6-6,2% общего количества пациентов, т. е. около 25-26 тыс. человек. Таким образом, на долю солдат Великой Армии, прошедших через госпитали, остается примерно 395-400 тыс. человек. Впрочем, и эти расчеты мало что проясняют. Продолжая наш анализ, мы должны принять во внимание, что сведения о количестве пациентов никоим образом не занижены, т. к. они являются суммой данных, представленных госпитальным начальством, которое, естественно, не было заинтересовано в том, чтобы результаты его работы были недооценены, зато очень бы желало получить лишнее довольствие на якобы присутствующих больных. Впрочем, нужно отметить, что благодаря бдительному контролю, осуществлявшемуся командованием, количество «мертвых душ» в госпиталях вряд ли могло составлять более 10-15%. Наконец, за два года кампании немало солдат могли угодить в госпиталь два и, быть может, более число раз. К сожалению, повторные госпитализации никак не отмечены в отчете, и мы можем делать лишь очень приблизительные подсчеты. Как нам представляется, на эти две статьи из общей суммы приходится не менее четверти, или сто тысяч человек. И все равно у нас остается не менее 300 тыс. реально госпитализированных! Объяснение кажущегося парадокса кроется в следующем: согласно нашим подсчетам на основе полковых регистров, хранящихся в архиве Венсеннского замка, ежегодная ротация солдат в пехотных полках достигала в среднем 800-900 человек в год, а в кавалерийских - 200-300 человек. Учитывая, что численность пехотного полка в кампании 1806-1807 гг. на походе редко превышала 1600-1800 человек, а кавалерийского - 500-600, а также, что за время двухгодичной кампании армия получала подкрепления не только в виде маршевых батальонов, но и целых частей, в том числе и вновь созданных (с нуля, например, формировалась армия герцогства Варшавского), можно предположить, что за указанный промежуток времени через Великую Армию прошло более чем двойное, по сравнению с ее списочной численностью, количество солдат, т. е. около 500 тыс. человек. Таким образом, 300 тыс. больных и раненых из полумиллиона прошедших войну становится вполне реальной цифрой. Однако даже после всех дополнительных расчетов получается, что не менее 60% солдат Великой Армии в ходе кампании побывали в госпиталях.