Олег Соколов - Армия Наполеона

Мы еще встретимся с нашими конскриптами, ставшими солдатами, в бою и на походе, увидим, как они жили, чем питались, как двигались на марше и как заряжали свои ружья, узнаем, во имя чего они дрались и во что верили... В этой же главе мы хотели бы рассмотреть лишь некоторые основные характеристики той огромной массы людей, которые носили на своих плечах солдатские мундиры в эпоху Наполеона. И для этого мы обратились к основополагающим архивным документам, еще мало изученным исследователями, а именно к солдатским послужным спискам.

Идея обращения к документам этого рода не нова. Как уже отмечалось, Ален Корвизье проделал подобную работу в отношении солдат королевской армии конца XVII - середины XVIII вв., а специалист в области демографии Жак Удайль рассмотрел около пяти тысяч послужных списков солдат эпохи Консульства и Империи 22. Впрочем, Удайль исследовал эти документы только с точки зрения количества безвозвратных потерь французской армии. Работа, проведенная нами, позволила извлечь из послужных списков и другую информацию, которая, с одной стороны, расширяет результаты исследований Удайля, а с другой, в основном подтверждает выводы, сделанные этим автором в отношении потерь. Последнее немаловажно, учитывая неизбежную погрешность при оперировании не со всем массивом документов, а лишь с определенной выборкой.

Общее количество военнослужащих, занесенных в послужные списки эпохи Консульства и Империи, приближается почти к трем миллионам. Не следует удивляться этой цифре, считая ее противоречащей приведенному нами количеству мобилизованных французов - 1 млн. 800 тыс. человек. Дело в том, что немалая часть солдатских списков относится к иностранцам — о них мы будем говорить в отдельной главе. Многие военнослужащие фигурируют в списках по два и более раз. Это получалось, когда человек переводился из одного полка в другой или при формировании частей. В этом случае составлялись новые послужные списки, а старые сдавались в архив.

Ясно, что для обработки подобной массы документов целиком понадобилось бы время, превосходящее возможности одного исследователя. Поэтому, подобно Ж. Удайлю, мы сделали выборку, достаточно представительную, чтобы сделать обоснованные выводы. Нами были изучены послужные списки почти десяти тысяч человек, служивших в различных полках пехоты, кавалерии, артиллерии, а также солдат Императорской Гвардии (для главы XIII) и швейцарских войск (для главы XII). Здесь мы рассмотрим результаты исследований послужных списков только военнослужащих частей, представлявших собой основную часть наполеоновской армии, т. е. не гвардейских и не иностранных. В общей сложности это 8431 человек 23.

Подобная выборка очень представительна, особенно если учесть, что указанные люди состояли в 13 различных пехотных, 11 кавалерийских и 3 артиллерийских полках. Среди пехоты представлены полки линейные и легкие, в кавалерии - кирасиры, гусары, драгуны, конные егеря, артиллерия рассмотрена пешая и конная. Наконец, мы брали части, сражавшиеся на всех возможных театрах военных действий, что также очень важно, ибо ясно, что судьба тех, кто в течение нескольких лет находился в гарнизоне Севильи, отличается от судьбы тех, кому пришлось вынести все тяготы отступления из России.

Кажется, что, изучив такое огромное количество биографий, мы могли бы составить очень точный и убедительный портрет солдата наполеоновской армии. Увы, это не совсем так. Дело в том, что сведения из послужных списков довольно скупы, а кроме того, составлены эти документы подчас весьма небрежно. В послужном списке указывались фамилия и имя военнослужащего, дата и место его рождения, его рост, имена родителей, профессия до зачисления в ряды войск; отмечалось, каким образом новобранец прибыл в часть: был ли он призывником, добровольцем или уклоняющимся, которого силой привели жандармы. Кроме вышеперечисленных сведений, в послужном списке отмечалось прохождение службы: повышения, ранения, награды, участие в кампаниях и, наконец, дата и причина выбытия из части (увольнение в отставку, демобилизация по состоянию здоровья, смерть на поле боя или в госпитале, пленение и т. д.). Однако, даже если отбросить те случаи, когда налицо было явное отсутствие данных по небрежности писаря - такие послужные списки мы просто не принимали к рассмотрению - имеются и более серьезные "подводные камни". Так, например, на основании этих документов мы не можем вывести процент раненых военнослужащих и характер их ранений, хотя, кажется, это можно было бы легко сделать. Дело в том, что факт наличия ранений иногда отмечался, а иногда нет. То же самое можно сказать и об отличиях. Наконец, ряд записей сделан таким образом, что допускает самое разное толкование.

И все же эти огромные тома с пожелтевшими страницами, с записями, сделанными то красивым округлым почерком, то неровными каракулями, с пропусками и несуразицами - огромная масса информации, позволяющая ответить на ряд важных вопросов. Ведь перед нами десять тысяч солдатских судеб. Не выдуманных "киношных" героев, а реальных людей из плоти и крови, прошедших тяжкий путь солдата в полную превратностей, лишений и необычайных событий эпоху. Герои и трусы, пришедшие добровольно и те, кого привели жандармы, те, кто сумел через все испытания пронести незапятнанной честь солдата, и те, кто сбежал, бросив оружие через несколько дней службы.

Вот крестьянский парень, мастер по сабо, Клод Жоффруа, родившийся 21 февраля 1787 г. в бургундской деревушке. Его призвали на службу в мае 1807 г., и он стал фузилером 18-го линейного полка. Молодому солдату пришлось изведать немало лиха - он сражался в Пруссии и Польше, в 1809 г. воевал в Австрии, служил в обсервационной армии в Голландии. Под Эслингом его рубанули саблей австрийские кавалеристы, а вражеская пуля задела голову, под Голлабрунном в самом конце кампании 1809 г. он снова был ранен, зато 23 февраля 1810 г. Клод получил капральские нашивки. Ему пришлось отправиться в русский поход, он дрался под Смоленском, где был ранен в правый бок. В начале 1813 г. его произвели в сержанты, а 19 ноября 1813 г., после 6 лет бесконечной усталости, лишений и ран, Императорским указом бывший деревенский подмастерье получил золотые офицерские эполеты 24.

А вот другой крестьянский парень, Жан Босе, родившийся 8 января 1790 г. Его призвали на военную службу в апреле 1809 г., и он стал фузилером 57-го линейного полка. Боевой путь фузилера Босе не был долгим: он заболел в первом же походе и умер в госпитале в Вене 19 ноября 1809 г. 25Впрочем, военная "карьера" фузилера Дюкасса из 32-го линейного была еще короче: он поступил в депо полка в Париже 17 сентября 1807 г., а через неделю - 24 сентября - дезертировал... Больше о нем в полку никто не слышал 26. Зато Андре Штройбан, родившийся 21 сентября 1788 г. в департаменте Шельда (территория современной Бельгии), призванный на службу в июне 1807 г., прошел свой путь солдата совсем иначе. Его зачислили фузилером в 14-й линейный полк, сражавшийся в Испании. Он дрался под Сарагосой, Марией, Бельчите, Леридой... А 21 мая 1811 г. он, "находясь в цепи стрелков, у подножия горы Альковер, устремился вперед, к стене, за которой засел враг. Он пронзил испанского солдата ударом штыка и тотчас же получил две пулевые раны, но, превозмогая боль, с криком "Вперед!", он бросился на штурм во главе своих товарищей, и они выбили врага из укреплений". Андре Штройбан так и не стал ни офицером, ни даже капралом, он честно продолжал исполнять долг солдата, пока новое правительство - Бурбонов - не уволило его в отставку 13 июня 1814 г. как... иностранца 27.