Олег Соколов - Армия Наполеона

* В июле 1808 г. Дюпон был отправлен во главе десятитысячного корпуса на юг Испании с целью замирить восставшую Андалузию. Однако остановленный неподалеку от города Байлен превосходящими силами испанцев, атакованный с фронта и тыла, он капитулировал на условиях репатриации его корпуса во Францию на английских кораблях. Дюпон вынудил также сдаться шедшие ему на помощь части генерала Веделя. В общем под Байленом попало в плен 17 534 французских солдата и офицера. Испанцы вероломно нарушили условия капитуляции и заточили сдавшихся в плен в страшную тюрьму, устроенную из старых корпусов кораблей, находившихся на плаву в бухте Кадиса.

Ш. Тевенен. Штурм и взятие Ревенсбурга, 21 апреля 1809 г. © Photo PMN.

Картина, исполненная менее чем через год после описываемых событий, изображает момент когда маршал Ланн вместе со своими адьютантами личным примером увлекает французских солдат на штурм Регенсбурга.

Ш. Мейнье. Маршал Ней, герцог Эльхингенский (1769-1815). 1805 г. © Photo PMN - G. Blot / С. Jean. Маршал Ней изображен в почти соответствующем регламенту маршальском мундире. Как и предписывали официальные документы, этот мундир не имел эполет (см Приложение II).

Фактически единственным за всю историю войн Империи документально засвидетельствованным примером трусости высшего офицера на поле боя является бегство генерала Грэндоржа в лодке с поля боя под Дюрренштайном 11 ноября 1805 г. И все же даже в данном случае, несмотря на всю очевидность проступка, его нельзя оценить иначе как минутную слабость: Грэндорж в течение своей карьеры два раза получал повышения прямо на поле боя, был ранен пять раз и геройски погиб от смертельной раны, полученной в битве при Бусако 27 сентября 1810 г. Так что даже этот эпизод - исключение в жизни самого виновного, полностью смывшего кровью свое бесчестье.

Мы подробно остановились на этих случаях, чтобы показать, насколько редкими были даже такие далеко не самые позорные проявления моральной слабости.

Ну а примеров отваги, как мы уже сказали, было слишком много, достаточно почитать биографии, помещенные в Приложениях. И все же вот несколько весьма характерных эпизодов.

Во время осады Сарагосы маршал Ланн постоянно находился под ураганным огнем неприятеля, неоднократно лично руководил отчаянными атаками. 31 января 1809 г. он со штабом отправился осмотреть осадные работы. Окончив свой визит, Ланн вернулся обратно не по траншее, а по открытой местности на расстоянии половины ружейного выстрела от врага. Но маршал не ограничился этим: он поднялся на небольшое возвышение поблизости от испанских позиций, чтобы еще лучше разглядеть неприятельские укрепления. Тотчас же вражеские стрелки принялись осыпать маршала и его свиту градом пуль. В течение нескольких минут один из его офицеров был ранен, у некоторых пули пробили шляпы или зацепили униформу. Большая часть свиты Ланна предпочла спуститься в окоп, сам же маршал продолжал диктовать распоряжения оставшемуся с ним офицеру так же спокойно, как если бы он находился в тиши своего кабинета. "Лишь закончив это, он, не торопясь, спустился в траншею" 6.

В своем раззолоченном мундире словно нарочно выставлял себя напоказ неприятелю маршал Мюрат. - Господа, не надо, чтобы вы оставались здесь: вы служите слишком хорошей мишенью", - произнес он, обращаясь как-то в разгар боя к своим офицерам, находившимся, как и он, под перекрестным огнем неприятеля. "Его безразличие к опасности было доведено до высшего уровня", - пишет о нем будущий маршал Второй Империи, а тогда младший офицер Кастеллан 7.

В битве при Бородине дивизия Фриана несла ужасающие потери под ураганным огнем русских орудий и градом пуль. Один из полковников, видя половину своей части, скошенной картечью, дал приказ отступать. Мюрат бросился к нему с криком: "Что Вы делаете?!" Офицер показал на груды трупов своих солдат:

Вы видите: здесь находиться невозможно!". "Да?! Ну а я-то нахожусь!" - воскликнул Мюрат в ответ. Взглянув с изумлением на маршала, полковник произнес: "Да, это так" - и, повернувшись к солдатам, крикнул: "Кругом марш! Вперед, на смерть!" 8

Героическое поведение маршала Нея во время отступления из России стало легендой. С ружьем в руках, собирая вокруг себя всех тех, кто еще держался на ногах, маршал провел все тяжкие дни и ночи отступления в арьергарде, ободряя замерзающих, голодных солдат, с боями пробиваясь сквозь тысячи опасностей и лишений. "Присутствия маршала Нея было достаточно, чтобы нас успокоить, - пишет офицер из его корпуса об одном из самых тяжелых моментов отхода, - не зная о том, что он хочет сделать, что он может сделать, мы были уверены, что он сможет сделать что-нибудь. Его уверенность равнялась лишь его отваге. Чем больше была опасность, тем более быстрыми были его решения, он больше не сомневался в успехе. В этот тяжкий момент его лицо не выражало ни нерешительности, ни беспокойства" 9.

В 1807 г. в битве под Гейльсбергом знаменитый командир легкой кавалерии генерал Лассаль соперничал в отваге со своим начальником Мюратом. Окруженный со всех сторон русскими кавалеристами, Мюрат был близок к тому, чтобы погибнуть в жестокой сече, как вдруг ряды окружавших маршала кавалеристов развалились, и какой-то страшный рубака, нанося удары направо и налево, прорвался к нему и спас в самый критический момент. "Спасибо!" - успел лишь крикнуть Мюрат, и они вместе с Лассалем снова бросились в вихрь схватки, а еще через несколько минут Лассаль, попавший в опасную ситуацию, сам был спасен своим командиром. Легендарный Лассаль - настоящий символ гусара - был одним из самых бесстрашных кавалеристов своего времени. В самые безумные конные атаки он водил своих легких кавалеристов, часто не вынимая трубки изо рта и лишь в самый последний момент выхватывая саблю из ножен. 26 декабря 1806 г. под Голыминым за проявленную в бою нерешительность Лассаль решил наказать свою бригаду. Он поставил гусар напротив неприятельских батарей, которые с короткой дистанции осыпали французских кавалеристов градом ядер и гранат, нанося им ужасающие потери. Сам генерал, как ни в чем не бывало покуривая трубку, стоял в самом опасном месте перед фронтом своих войск.

В битве под Люценом, как рассказывает голландец Дедем де Гельдер, "под генералом Жераром был убит конь, сам генерал получил две раны, но, весь залитый кровью, он взял полкового Орла* и встал в голове колонны гренадер, воскликнув: "Здесь каждый француз должен победить или умереть", повел нас на прусские батареи. Тут еще одна пуля пробила ему бедро и только тогда, чувствуя, как покидают его силы, он сказал мне: "Примите командование, я больше не могу идти..."" 10