Михаил Владимирский - Афинская олигархия

Взгляды олигархической оппозиции ясно выражены в псевдо-ксенофонтовой «Афинской политии», политическом памфлете олигархов, единственном из, вероятно, большого числа схожих произведений, дошедших до нас [42] Бузескул В.П. «Афинская полития» Аристотеля как источник для истории государственного строя Афин до конца V века. Харьков, 1895. С. 248–249. . Памфлет написан, скорее всего, между 424 и 413 гг. до н. э. [43] La Constitution d'Athenes attribuee a Xenophon/Traduction et commentaire par Cl.Leduc. Paris, 1976. P. 171–175. Настоящего автора этого произведения определить невозможно; им вполне мог бы оказаться молодой Критий, который, как известно, обладал недюжинным литературным дарованием и был автором Лакедемонской и Фессалийской политий, или даже молодой Ксенофонт [44] Бузескул В.П. «Афинская полития» Аристотеля… С. 250. . Однако ни принять, ни полностью отбросить эту версию мы не можем.

«Афинская полития» Псевдо-Ксенофонта — это своего рода реферат, обобщающий типичные для афинских олигархов взгляды. Впрочем, некоторая «банальность» идей, представленных в данном произведении, должна считаться не недостатком, а скорее достоинством, поскольку его автор смог с предельной ясностью представить читателю обзор олигархической мысли Афин второй половины; V в. до н. э. Очевидно, справедливо мнение, согласно которому этот короткий трактат — нечто вроде ответа на обоснование идей Афинской демократии в «Надгробной речи» Перикла [45] Маринович Л.П., Кошеленко Г.А. Введение к «Афинской политии» Псевдо-Ксенофонта//Античная демократия в свидетельствах современников. М., 1996. С. 89–90. . Обличая афинскую демократию, автор памфлета упрекает демократов за их грубость и невежество (1,7), за жадность и развращенность народа, указывает на пристрастие афинян к праздникам, которых они справляют вдвое больше, чем все остальные эллины (3,8), порицает социальную программу общественного строительства и жертвоприношений (2,9–10) и, прежде всего, систему повинностей для богатых и выплаты государственного жалования (1,4). «Народ хочет получать деньги и за бег, и за танцы, и за плавание на кораблях, чтобы и самому иметь прибыль, и чтобы богатые становились беднее» (Ps.- Xenoph., 1,13). При этом он замечает, что должности стратегов и гиппархов, по-настоящему ответственные и сопряженные с опасностью, народ предпочитает доверять dunatoi — могущественным людям (1,3). Олигархический автор обращает внимание читателя на слабость и пренебрежительное отношение демократов к гоплитскому войску (2,1), на распущенность рабов и метеков (1,10–12), обличает хищническую, своекорыстную политику Афин в отношении союзников (прежде всего «благородных» из их числа) (1,14–15; 2,1–5), указывает на несовершенство государственной и судебной системы, приводящей к неизбежной волоките (3,1–7), а также на пренебрежение демократов своими союзническими обязательствами и договорами в случае, если они им не выгодны (2,17). Заканчивается трактат выводом о невозможности улучшения положения дел при условии существования демократии (3,9). «Во всякой земле лучший элемент является противником демократии, потому что лучшие люди очень редко допускают бесчинства и несправедливость, но зато самым тщательным образом стараются соблюдать благородные начала, тогда как у простого народа — величайшая необразованность, недисциплинированность и низость. Действительно, людей простых толкают на позорные дела скорее бедность, необразованность и невежество — качества, которые у некоторых происходят по недостатку средств» (Ps.-Xenoph., 1,5). Этими словами автор памфлета выражает кредо всех олигархов (ср.: Aristot. Pol., IV, 6,2, 1293b, 5). Особую же ненависть вызывают у него люди, которые, принадлежа к высшим классам, поддерживают, тем не менее, демократию. Таких он изначально обвиняет в мошенничестве и преступных намерениях (2,20), явно имея в виду прежде всего Перикла.

При желательном для автора государственном устройстве все важные дела будут решать «благородные», народ же они будут держать «в повиновении», не допуская «простых» не только в совет, но и выступать или даже участвовать в народном собрании (1,9). Он говорит также о поддержке благородными афинянами «лучших людей» из числа союзников, прибавляя, что это выгодно для афинской олигархии (1,14). Очевидно, что в своей борьбе с демократией они рассчитывали на помощь олигархов из союзных государств. В конце концов автор признает, что переворот в данный момент вряд ли возможен, так как кучка заговорщиков бессильна предпринять что-либо против существующего режима (3,12), где народ исполняет должности и не хочет терять свободу (1,8–9; 3,13). А если и есть зыбкий шанс на успех, то только при помощи «неприятеля» (Пелопоннесского союза) (2,15).

Такова была идеологическая база олигархического движения, возглавленного в 449 г. до н. э. Фукидидом, сыном Мелесия, которого можно назвать одной из самых загадочных и спорных политических фигур в истории Афин. Фукидид происходил из дема Алопеки, его отцом был Мелесий, знаменитый учитель борьбы, которого несколько раз упоминает Пиндар (Pind. Olymp., VIII, 54; Nem., IV,93; VI, 65). Правда, Феопомп называет отцом Фукидида некоего Пантайна (FgrHist 115 F 91; Schol. in Aristoph. Vesp., 947). В тех же схолиях к «Осам» Аристофана упоминаются четыре Фукидида: историк, гаргеттиец, фессалиец и сын Мелесия. По одной версии, сыном этого Пантайна был Фукидид-гаргеттиец, по другой, Феопомп нарочно заменил знаменитого Мелесия никому не известной фигурой [46] Connor W.R. Theopompus and Fifth-Century Athens. Washington, 1968. P.40. . Это может показывать отношение Феопомпа к Афинам и их лидерам и подтверждается еще одним аналогичным фрагментом (FgrHist 115 F 95), где Гипербол называется сыном столь же неизвестного Хрема, а не Антифана [47] Ibid. . Тот факт, что Пантайн упомянут только однажды во всей традиции, в единственном отрывке, вызывает решительный скептицизм.

Мелесий Старший, вероятно, достиг совершеннолетия около 510 г. до н. э., таким образом, он родился после 530 г. до н. э. [48] В диалоге Платона «Лахет» принимают участие Мелесий; II, сын политика Фукидида, и его внук Фукидид II, названный в честь деда. Из содержания диалога становится ясно, что молодой Фукидид заканчивает свое обучение и Мелесий II сожалеет, что он сам не был обучен с большим тщанием (Plat. Lach., 179b–e). Происходящее можно датировать временем между битвой при Делии в 424 г. до н. э. (Lach., 181b) и смертью Лахета в 418 г. Мелесий II достиг совершеннолетия около 450 г., Фукидид I — около 480 г., Мелесий Старший — около 510 г. до н. э. (ср.: Wade-Gery H. T. Thucydides the Son of Melesias //JHS, vol. LII, 1937. P. 208). Как мы уже говорили, он был знаменитым тренером борцов, к 460 г., когда ему было около 70 лет, его ученики одержали, в общей сложности, 30 олимпийских побед (Pind. Olymp., VI, 66). Мелесий I — старший современник Пиндара, они наверняка были лично знакомы, однако утверждение Х.Т.Уэйд-Джери об их близкой дружбе кажется нам малообоснованным [49] Wade-Gery H.T. Thucydides the Son of Melesias. Р. 210. .