Льюис Мамфорд - Миф машины

Прежде чем завершить обзор ранних технических достижений, которые наша эпоха неблагодарно усвоила, даже не заметив этого, мне бы хотелось указать на одну важную причину и промышленной, и общественной отсталости, до сих пор обойденную историками, занимающимися развитием техники. И причина эта куда серьезнее, чем рабство: речь идет о многократных, хронических разрушениях и опустошениях, причинявшихся войнами.

Множеству достижений со знаком плюс нам придется противопоставить этот колоссальный минус. Когда выжигались деревни и стирались с лица земли города, неоднократно уничтожалось нечто большее, нежели просто здания и мастерские: уничтожались традиции промыслов, секреты ремесел, новые изобретения, а также исчезало то чувство уверенности в будущем, которое и пробуждает в людях желание жертвовать драгоценными днями своей жизни ради наслаждения, полученного впоследствии от плодов работы. В условиях постоянных набегов и нападений можно было сохранять и передавать лишь часть технической традиции, даже если работников не убивали, а обращали в рабство. Ибо рабство сопровождалось утратой личной инициативы и, по-видимому, определенной долей мстительного саботажа — «сознательным снижением эффективности».

Большинство ремесленных знаний умещалось в голове человека и находило применение лишь тогда, когда под рукой были подходящие материалы: процессу учились, наблюдая за мастером или слушая его наставления, и поэтому потери, наносимые войной, должно быть, оказывались огромными — немыслимо огромными. Не видеть в войне причину общей технической отсталости и сосредоточиваться лишь на ее побочных продуктах — рабстве и презрении правящего класса к утилитарным искусствам — значит принимать вторичные факторы за первичные.

Пожалуй, наименее всего были признаны существенные технические достижения в области домашних искусств: медленное, но постоянное усовершенствование утвари и различных предметов, которые создают и повышают домашний уют. Я имею в виду широкий спектр изобретений, от тканей и ножевых изделий до стульев и кроватей. Если формы некоторых из этих предметов, например, посуды, оставались устойчивыми, то это потому, что какие-либо дальнейшие усовершенствования были уже просто невозможны. Безвкусные или нелепые фантазии в дизайне мебели, посуды и прочей домашней утвари, стремящиеся завлечь наших современников своей чудовищной новизной, служат достаточным доказательством от противного преимущества древних изобретений.

Если обратиться к обстановке жилища и кухонному оборудованию, то мы поймем, что уже в весьма ранний период люди сделали целое множество ценных изобретений в этой области. Например, паз в виде ласточкина хвоста — древнеегипетское изобретение, благодаря которому выдвижные ящички — тоже чрезвычайно полезная вещь — не разваливались. Плетеный стул, по форме напоминавший современный китайский стул, был также изобретен в Египте, а этруски еще до римского завоевания изготовляли и стулья, и кровати из бронзы — за тысячи лет до того, как англичане стали самодовольно расхваливать железные остовы кроватей как уникальный пример викторианского прогресса в механике.

Многие искусные изобретения для ухода за детьми, личной гигиены или сельского хозяйства относятся к якобы неизобретательному «междуцарствию», установившемуся после того, как стали пользоваться лошадьми и железо сделалось главным промышленным металлом. Даже частичный перечень изобретений или народных приспособлений включает в себя складной походный стул, детский ночной горшок (греческий), ванну, душевое устройство, систему отопления трубами с горячим воздухом и водопровод, уборные со смывом, систему стока нечистот, цеп, жатку, бочку, маслобойку, насос, подкову, стремя, строительный лоток, тачку и — не на последнем месте по важности — бумагу. Заметим, что лишь отдельные из этих изобретений можно назвать машинами. Многие, как явствует из их сельскохозяйственного или домашнего предназначения, являются предметами повседневной утвари или оснащения, производными от исконно неолитического искусства находить применение различным видам емкостей, о котором я говорил раньше.

Что касается города, то он — сам представлявший собой сложное социальное изобретение со множеством обособленных элементов — служил фоном для многих других изобретений, одновременно функциональных и, что никак не менее важно, наполненных особым смыслом. Общественные бани, гимнасии, театры, общественные сады, — всё это было настоящими изобретениями, ничуть не менее полезными оттого, что они находятся вне области механики. В своей сегодняшней одержимости динамизмом, промышленным оборотом, быстрыми перевозками мы напрочь забыли о том, что жизнь, лишенная устойчивых вместилищ, стала бы просто разваливаться на куски — как это, собственно, и происходит сейчас очень быстро с нашей собственной жизнью. Во всем мире город безжалостно принесли в жертву всеобщему желанию иметь личный автомобиль, хотя одиночные перевозки на автомобилях самая неэффективная замена, какую только можно было придумать, сложной транспортной сети, необходимой для обслуживания — и спасения — города.

Я не замедлю дать обзор этого длительного, якобы застойного междуцарствия уже с совсем иной точки зрения, нежели основанной на производительной эффективности. Пока я лишь старался показать, что действительная производительность как в сфере изобретений, так и в сфере их приложения, недооценивалась из-за нынешнего пристрастного отношения западного мира к орудиям и машинам. Но даже после такого обзора, тем не менее, остается несколько областей, в которых отсутствие технического прогресса не поддается никаким объяснениям сколько-нибудь правдоподобными рациональными причинами: возьмем, например, стекло. Первые стеклянные бусы относятся приблизительно к 4000 г. до н. э.; а культура, которая изобрела печь для обжига и плавильню для руды, могла бы без труда развить технику изготовления стекла: ведь ее главное сырье — песок — раздобыть куда легче, чем металлосодержащие каменные породы. Но, если не считать тех бус, самые ранние известные нам предметы из стекла датируются примерно 2500 г. до н. э., и лишь спустя несколько тысячелетий вновь появляются первые стеклянные сосуды.

К концу I века до н. э. относятся достаточно убедительные свидетельства о существовании стеклодувного дела; а менее чем век спустя Сенека рассказывает как о новинке о «стеклянных окнах, которые позволяют проникать полному блеску дневного света сквозь прозрачную поверхность». Но, хотя не имелось никаких серьезных препятствий для изготовления оконных стекол — и хотя наблюдалась явная потребность в лучшем освещении помещений в жилищах, а особенно в скрипториях [78] Скрипторий (от лат. scriptorius — писчий) — мастерская рукописной книги в зап.-европ. монастырях 6–12 вв. (Прим. ред.) и ремесленных мастерских, — прозрачные оконные стекла, по-видимому, оставались диковинкой даже в Риме; такое положение дел сохранялось в жилых домах Европы вплоть до XVI века, а кое-где и дольше.