Льюис Мамфорд - Миф машины

Опять-таки, рассматривая развитие человека в доисторические времена, следует учитывать демонические побуждения бессознательного начала: ведь разве они не искушают нас и сегодня? «Сновидение, — заметил Эмерсон, — снимает наряд внешних обстоятельств, вооружая нас ужасной свободой, так что в разум вторгаются любые желания.» Прежде чем человек достиг некоторой доли самосознания и нравственной дисциплины, эта ужасная свобода, должно быть, время от времени обращалась против него самого. Правда, Бронислав Малиновский [7] Малиновский (Malinowski) Бронислав Каспер (1884–1942) — англ. этнограф и социолог, основатель функциональной школы в этнографии. Работа, о которой идет речь, — «Аргонавты Западного океана». (Прим. ред . ) был склонен преуменьшать степень дикарской патологии, стремясь уравновесить чрезмерный упор, какой делали на такие отклонения «цивилизованные» исследователи, покровительственно недооценивавшие способности современных первобытных народов — даже их способность к логическому мышлению.

Однако, исправляя одну ошибку, Малиновский совершил другую: он странным образом проглядел те мощные иррациональные составляющие, которые по сей день укоренены в кодексе и в поведении цивилизованного человека. Возможно, в историческую эпоху сфера низменной иррациональности лишь расширилась, как это произошло и с коллективной тягой к разрушению. Но было бы странно, если бы эта область иррационального не существовала уже с самого начала, то разрастаясь, то уменьшаясь, но никогда не поддаваясь полному искоренению или подчинению; с ней всегда приходилось считаться, поскольку она постепенно внедрялась в саму культуру, которая была порождена отчасти для того, чтобы совладать с нею.

К счастью, эту сторону нашего обсуждения можно подкрепить доказательствами. Рассмотрим один яркий случай первобытной иррациональности, зафиксированный в Южной Африке. Он иллюстрирует главные функциональные аспекты сновидения: это иллюзия, проекция, исполнение желаний, отдаление от рациональной оценки и, наконец, способность приводить к слепому злодейству и разрушительности.

«Однажды майским утром в 1856 году, — читаем мы, — девушка из племени ксоса пошла к речке набрать воды и там повстречала духов. Позднее в то место отправился ее дядя и заговорил с пришельцами... Духи объявили, что пришли для того, чтобы помочь людям ксоса прогнать англичан со своей земли. После того, как, повинуясь сверхъестественным повелениям, люди перебили множество скота в жертву духам, упомянутый дядя — Умхулаказа — приказал уничтожить весь скот в загонах и все зерно в амбарах. Если это будет исполнено, то настанет земной рай: прекрасные стада, насчитывающие многие тысячи голов, явятся из недр земли и заполнят собой пастбища; возникнут огромные просяные поля с уже созревшим урожаем. Не станет больше забот и болезней, а к старикам вернутся молодость и красота. Дядю послушались, было забито двести тысяч голов скота. А в результате в скором времени племя ксоса почти полностью вымерло.» (Д. М. Тил, «Южная Африка».)

Здесь естественное негодование народа, чьи территории заняли нахальные белые, породило (поскольку у туземцев не было более действенного способа выдворить чужаков) сновидческие образы всеобщего освобождения, которое будет сопровождаться гигантским жертвоприношением и полным искуплением. Такие побудительные архетипические грезы случались нередко в историческую эпоху: целая цепочка сходных видений, обещавших спасение и уже в наше время нашедших выражение в так называемых «культах карго» Южных морей, с сочувствием описала Маргарет Мид; а они, в свой черед, соответствуют другим индейским культам — например, бытовавшему в 1890-е годы культу «танца призраков» с его обещанием, что «предки возвратятся, дичь появится в изобилии, а белый человек будет изгнан.»

Однако, если задуматься о явной неспособности подобных эскапистских грез совладать с действительностью — собственно, даже об их губительной тенденции лишь ухудшать дурное положение дел, — то встает вопрос: как получилось, что эта склонность к видениям, которая зачастую направляет человека по ложному следу и вселяет в него обманчивые побуждения, которая приводит к разрушительным действиям и указывает на фальшивые цели, все-таки сохранялась на протяжении многих веков и при этом не сильно повлияла на способность человека к выживанию? Сновидение было явно палкой о двух концах. Если бы, в конечном счете, не существовало некоего перевеса с стороны созидательного начала — по-видимому, легкого, но достаточно решительного, — то, несомненно, оно бы только умножило число известных отклонений в человеческом поведении, так что положение сделалось бы уже непоправимым.

Опасности, исходившие от кипящего и бурлящего человеческого бессознательного, со временем стали уменьшаться — по-видимому, благодаря особому дару разумного прозрения человека, когда он наконец стал пользоваться языком: ибо он понял, что сновидения следует искусно истолковывать, прежде чем что-либо совершать, опираясь на них. Задолго до того, как появились исторические свидетельства о существовании шаманов, жрецов, гадальщиков или оракулов, вероятно, в каждой общине имелся свой мудрый старец, умевший толковать сны, соединяя собственные догадки с заслуживавшим доверия опытом предков. Но прежде чем это произошло, древнему человеку понадобилось проделать долгий путь. Пока он не научился сдерживать свои инстинктивные порывы, приостанавливать их немедленное воплощение в действие и отвращать свои эгоистические устремления от неподобающих целей, его поступки, порой оказывались столь же самоубийственными, как описанный Тилом поступок народа ксоса. Однако если следовать такой гипотезе, то те, кто допускал чересчур крупные ошибки, попросту погибали; таким образом, развитию человеческой культуры способствовало появление людей, чье поведение было достаточно сдержанным или находилось под строгим контролем, тем самым оставаясь в рамках животной нормы «здравости».

До тех пор, пока не были заложены прочные основания для порядка, человеку, как мы теперь видим, было почти необходимо обуздывать свои созидательные инстинкты в той же мере, что и разрушительные. Возможно, именно поэтому вся культура, вплоть до нынешних времен, сосредоточивалась на своих связях с прошлым, так что даже новые веяния преподносились как возвращение вспять к старым истокам. Архаическое общество не без оснований относилось к новаторам и изобретателям с таким же враждебным недоверием, что и Филипп II Испанский, который причислял их — тоже не без оснований — к еретикам. Даже сегодня нам известна эта опасность, ибо неуправляемая созидательность в области науки и изобретений подпитывает бессознательные демонические порывы, которые довели всю нашу цивилизацию до состояния опасной неустойчивости. Такое положение усугубляется и тем, что в этот критический момент мы отвергли, видя в них оскорбление нашей рациональности, исконные формы нравственной дисциплины и самоконтроля, изобретенные человеком в древности.