Алексей Валеров - Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

Таким образом, повествование о событиях 1130-х гг. предстает перед нами в двух летописных традициях — псковской и новгородской. Признавая, что летописание и Новгорода, и Пскова отражало политические интересы двух самых значительных центров Северо-Западной Руси, нам все-таки представляется, что для реконструкции основной сути взаимоотношений Новгорода и Пскова в конце первой — начале второй трети XII в. более адекватными в описании известных событий являются относительно краткие псковские записи, нежели подробные новгородские. Новгородский летописец предвзято рассказывает о псковичах и их роли в призвании князя Всеволода, в то время как псковский источник субъективен в другом — он пытается превознести в первую очередь не значение деятельности псковской общины, а личность самого Всеволода Мстиславича. Почему же Новгородская Первая летопись старшего извода столь необъективна по отношению ко Пскову? Ответ на вопрос почему в статьях 1136 и 1137 гг. автор-новгородец сделал их тексты по сути дела антипсковскими, мы сумеем получить, если выясним, что летописные записи, в частности содержащие известия о Пскове и псковичах за первую треть XII в., подвергались редактированию, причем в связи с определенной политической обстановкой в Новгороде.

В работах А.А. Шахматова было указано на то, что записи 1136 и 1137 гг. отличаются от предыдущих наличием подробных и точных арифметических вычислений. Это позволило исследователю с полным основанием утверждать об авторстве указанных статей Кирика, доместика новгородского Антониева монастыря [425]. Тем не менее А.А. Шахматов не решился выдвинуть предположение о редактировании текста новгородской летописи в конце 30-х гг. XII в. Составление свода, соединившего в себе новгородское владычное летописание через «Повесть временных лет» в редакции, близкой Ипатьевской летописи, с Начальным сводом XI в., отнесено им к 1167 г. [426]

В отличие от А.А. Шахматова, Е.Ю. Перфецкий обратил внимание на иную особенность статей 1136 и 1137 гг. — их богатство; фактическим материалом, точное описание событий, тесную редакционную и внутреннюю связь между ними. Это стало для Е.Ю. Перфецкого одним из аргументов, чтобы утверждать о существовании в Новгороде особого Княжого летописания, которое было включено в тот же самый шахматовский свод 60-х гг. XII в. [427]

Анализ новгородского летописного материала за XII в. на высоком профессиональном уровне был сделан Д.С. Лихачевым… В своей работе о «Софийском временнике» ему удалось убедительно, доказать существование в 30-е гг. XII в. летописного свода князя. Всеволода Мстиславича, в котором записи велись вплоть до 1136 г. С этого времени, как полагает Д.С. Лихачев, «свод Всеволода» был передан в ведение владычной кафедры в Новгороде и подвергся значительным: изменениям [428].

Мысль о существовании новгородского княжеского свода начала XII в. была поддержана А.А. Гиппиусом. В его исследовании, посвященном Новгородской Первой летописи, в гипотезу Д.С. Лихачева внесена некоторая корректировка. А.А. Гиппиус полагает, что впервые княжеский свод был составлен еще при Мстиславе Владимировиче, а затем продолжен летописными записями при Всеволоде Мстиславиче. Как показывает текстологический анализ статей Новгородской Первой летописи, сделанный А.А. Гиппиусом, терминология и политическая направленность записей, начиная с 1132 г., значительно отличаются от предшествующих летописных сообщений. Отсюда исследователь сделал вывод, что передача княжеского летописания в руки владычных летописцев произошла не в 1136 г., как считает Д.С. Лихачев, а ранее — после первого изгнания Всеволода из Новгорода в 1132 г. [429] Впоследствии, как показал А.А. Гиппиус, новгородское летописание вновь было подвергнуто редактированию при составлении в конце 60-х гг. XII в. свода Германа Вояты, причем княжеское летописание в пределах XII в. осталось в нем без изменений [430].

Основываясь на исследованиях наиболее авторитетных историков и источниковедов, в том числе и последних десятилетий, мы можем утверждать, что интересующие нас статьи 1136 и 1137 гг. были внесены в новгородское летописание уже после того, как оно было изъято из рук князей и передано новгородской архиепископской кафедре. Каков же в таком случае характер интересующих нас известий?

Редакция статей 1136 и 1137 гг. была осуществлена Кириком, человеком, приближенным к архиепископу Нифонту. Именно Нифонт, как пишет Д.С. Лихачев, произвел ревизию предшествующего новгородского летописания после «переворота» в Новгороде 1136 г. [431] Соглашаясь с этим выводом, мы не можем принять мнение Д.С. Лихачева об антикняжеском характере этого переворота, якобы приведшего к умалению значения княжеской власти в Новгороде. Как показал И.Я. Фроянов, после событий 1136–1137 гг. власть князя в Новгороде, наоборот, укрепилась, а главный смысл произошедшего в 30-е гг. XII в. заключался в том, что Новгородская волость наконец-то полностью избавилась от остатков зависимости по отношению к Киеву [432]. Следовательно, ревизию летописания при Нифонте, произведенную непосредственно Кириком, необходимо рассматривать не в антикняжеском, а в антикиевском ракурсе. Естественно, личность Всеволода, киевского ставленника, изгнанного новгородцами, получила у Кирика негативную оценку. Следствием же этого стало то, что враждебное отношение Нифонтова летописца перенеслось и на псковичей, призвавших Всеволода. Поэтому, редактируя княжескую летопись и составляя статьи 1136 и 1137 гг., Кирик постарался выставить действия псковичей в отрицательном свете, всячески принизить их политическое влияние и значение самого Пскова как самостоятельного городского центра.

Псковские летописи (это уже отмечалось выше) содержат известия совсем иного характера. Объяснять это редактированием во Пскове новгородского источника невозможно, так как летописные статьи, повествующие об изгнании Всеволода из Новгорода и его вокняжении во Пскове, в Новгородской Первой летописи старшего извода и псковских источниках имеют абсолютно разную конструкцию. Известно, что в псковских летописях, особенно в изложении событий за XI–XIII вв., отразилась сокращенная выборка из Новгородско-Софийского свода первой половины XV в. [433], который восходит к новгородскому владычному летописанию, в том числе и к своду Германа Вояты конца 60-х гг. XII в. [434] Следовательно, можно было бы ожидать, что события 1136–1137 гг. будут изложены в псковских летописях в плане структуры, так же как и в Новгородской Первой летописи. Однако этого мы не наблюдаем, но практически полностью идентичные псковским записям летописные статьи мы находим в Ипатьевской летописи. Сравним их.

Ипатьевская летопись 1138 г.