Дмитрий Володихин - Грозный царь московитов: Артист на престоле

Так вот, русская военная система второй половины XV — середины XVI века напоминает мощный гоночный автомобиль со сверхсложной приборной доской. Умея управляться со всеми этими нагромождениями, можно было выжать из машины невиданную скорость и маневренность (Иван III). Заблокировав кое-какие возможности и научившись жесткому вождению в стиле "только наверняка" — преодолевать довольно сложные трассы (Василий III). Но если выпустить руль из рук, машина начнет взбрыкивать, как норовистый конь (регентство Елены Глинской). Еще того хуже — перестать вмешиваться в ее работу. Едет сама, ну и едет… Так было, в силу сложившихся обстоятельств, на протяжении детских лет Ивана Грозного. Тогда автомобиль, во-первых, постарался свернуть туда, куда хотелось ему самому, а не шоферу, и, во-вторых, попробовал произвести апгрейд своего водителя.

Детские ужасы Ивана Васильевича — вовсе не плод подростковой фантазии и не признак паранойи. Мальчик ехал во взбесившемся автомобиле: тот вез его прямо в логово страшных татар, заботился о водителе очень умеренно и, когда шофер протягивал руки к рулю, старался не дать ему власти над собой…

А испытывалось на прочность не стальное хладнокровие Ивана III, а нервная, артистическая натура его внука. Иван Васильевич знал, что у матери и особенно у отца получалось привести служилую аристократию к несравненно большей покорности, чем удавалось ему самому — до поры до времени. Понимал, что такое положение вещей для страны неестественно. Боялся влететь на сбрендившей машине в большую аварию. Но как управлять доставшимся по наследству военнослужилым классом, не знал. Просто научить было некому…

Между тем татарская опасность нависала над Московским государством постоянно. Войны с Казанью вовсе не были своего рода футбольным матчем, где одна команда заведомо сильнее другой и игра идет в одни ворота. Сцепились два молодых хищника; обе стороны получали глубокие, исходящие кровью раны. А сражения на западе затихли только по одной причине: московское правительство поспешило зафиксировать результаты неудачной для России Стародубской войны. В результате обе стороны — и Москва, и Литва — остались неудовлетворенными. Таким образом, и здесь граница всегда могла трансформироваться в линию фронта. Требовалось как-то обрести контроль над ситуацией.

Хорошо же, если с этой системой справиться трудно, — мог рассуждать молодой Иван Васильевич, — не заменить ли ее на другую, более простую? А значит, и более управляемую. Вместо поисков баланса интересов, лавирования, четкого выбора, в какой момент и в каком направлении стоит использовать всю мощь военной машины, следует прежде всего установить другую… "приборную панель". Попроще. Новая система должна основываться на двухчастном принципе администрирования: отдать приказ — получить отчет о выполнении. Тогда можно не ломать голову о том, кто и как отнесется к тому или иному заданию, кого задуманный план заденет, а кто охотно его поддержит, не выстраивать из года в год "домены" союзного большинства в аристократической среде, не оставлять "деталям" машины некоторую самостоятельность, а просто — приказать и выслушать потом отчет о выполнении. Пусть будут почти неодушевленные "винтики", лишь бы система упростилась до того, чтобы ею мог управлять даже полный идиот в состоянии расслабленности. Как бы это осуществить? И можно ли в принципе сделать это, не сокрушив прежнюю, традиционную систему?

Сначала государь Иван Васильевич идет путем компромисса. Во время последней войны с Казанью он учреждает стрелецкое войско, абсолютно не зависимое от служилой аристократии и призванное прежде всего охранять царскую особу. Судя по многочисленным известиям иностранцев (Ф. Тьеполо, Дж. Горсей, Г. Штаден), государь постоянно нанимал на службу выходцев из Европы — в качестве солдат, артиллеристов, младших командиров, военных инженеров и инструкторов. Русские источники подтверждают участие целых отрядов иностранных наемников в боевых действиях. На западном фронте Иван Грозный постоянно использовал служилых татар. Все это были силы, которыми принципиально легче управлять, нежели дворянским ополчением. Однако последнее являлось ядром вооруженных сил, да и самой боеспособной их частью…

Удается государю также чуть-чуть ограничить местничество, приведя его в какую-то систему указом 1550 года о старшинстве воевод в полках. Но именно ограничить, дисциплинировать, а вовсе не отменить: ни Иван IV, ни его ближайшие преемники не пытались ликвидировать местничество.

Иван Семенович Пересветов, русский публицист конца 40-х годов XVI столетия и, по словам А. А. Зимина, "горячий защитник прав и прерогатив "воинников"-дворян", советует царю поставить на дворян и стрельцов, как на ядро армии, а также по возможности возвышать наиболее мужественных из них до командных должностей. Государь пытается обеспечить поместьями "избранную тысячу" дворян, способных стать основой для нового, легко управляемого войска. Ученые спорят о том, удалось ли решить эту задачу в полной мере, но, во всяком случае, хотя бы часть "тысячников" землю получила. В "избранной тысяче" уже виден прообраз опричнины: ведь и та начнется с назначения "…князей и дворян, и детей боярских дворовых и городовых, 1000 голов", то есть формирования нового командирского корпуса. Хорошо было бы заменить капризных и самолюбивых княжат на небогатых дворян, кушающих у государя с рук! Или хотя бы на выходцев из старинных боярских родов, веками служивших московским правителям, а в середине XVI столетия претерпевших немалое утеснение от тех же княжат. Управляемость войсками, надо полагать, резко повысится…

Выйдя живым и невредимым из кампании 1552 года, Иван Васильевич понимает: обойти, обмануть старую систему не удастся. Можно либо смириться с нею, либо пытаться давить на нее, либо разрушить ее совсем и на этом месте построить новую… Внук Ивана III никогда не пытался действовать в духе великого деда; сама манера балансирования и тонких манипуляций противна была его характеру.

В результате государь довольно долго пытается действовать методами Василия III, оказывая давление на служилую аристократию. Та в ответ затевает бесчисленные побеги. Жесткий режим ее не устраивает. Но не устраивает он и царя: по всей видимости, он боится, что руль опять вырвется из его рук. Полоцкая победа и весь 1563 год вроде бы примиряют Ивана IV с общим положением дел. Однако следующий год, 1564-й, с его поражениями, изменами, а значит, яркой демонстрацией слабостей военной машины вызывает у государя нервный срыв.

И тогда он наконец начинает свой "исторический эксперимент": вырывает из страны и военно-служилого сословия фрагмент, чтобы в рамках этого фрагмента создать более простую, более управляемую и в конечном итоге более эффективную систему. Набирает для нее людей, не имеющих столь высокого социального статуса, как величайшие семейства княжат, а значит по идее в большей степени зависимых от престола. Наделяет себя неограниченной властью над этим войском, а само войско — неограниченной властью над страной.