Уилл Дюрант - Уроки истории [Закономерности развития цивилизации за 5000 лет]

Некоторые яркие деятели культуры так и думали, рискуя порой даже в деталях предсказывать будущее. К примеру, Вергилий в «Буколиках» (эклога IV) объявляет, что настанет день, когда истощатся перемены во вселенной и, умышленно ли, случайно ли, мир вновь вступит на уже хоженую в далекой древности тропу, на которой свершится в точности тот же путь, что и прежде.

Или, скажем, Ницше, которого свела с ума идея «вечного возвращения». Ничего нет более вздорного, чем подобные измышления, однако философы подчас грешили и не таким.

Да, порой история повторяет себя, хотя неявственно и неуловимо. Можно, пожалуй, ожидать, что в будущем, как и в прошлом, некоторые народы испытают расцвет, другие же претерпят упадок. Некая новая цивилизация начнется с кочевничества, переходящего от оседлого земледелия к торговле и промышленности, венчаемой финансовым благополучием; мысль проделает путь (как утверждали Вико [155] Джамбаттиста Вико — итальянский философ и историк первой половины XVIII в., выдвинувший циклическую теорию развития общества, согласно которой история всех народов развивается по спирали, проходя через три этапа (божественный, героический и человеческий). Прим. ред . и Конт [156] Огюст Конт — французский философ XIX в., разработавший концепцию трех стадий интеллектуальной эволюции человечества: теологической (все явления объясняются через религиозные представления), метафизической (первопричины всех явлений объясняются не сверхъестественными, а абстрактными силами) и научной (научное познание мира). Прим. ред. ) от суеверий к мифам, а от них — к научному объяснению явлений. Новые теории, изобретения, открытия, эксперименты и ошибки будут наполнять полноводный поток просвещения. Новые поколения станут бунтовать против старых порядков, устанавливая свои и затем переходя от революции к реакции. Моральные устои пошатнутся под натиском перемен, прежние традиции окончательно исчезнут, погребя под собой своих носителей. Новое все глубже и глубже будет тонуть в скуке и равнодушии. И так далее.

Да, несомненно, история порой повторяет себя, потому что человеческая природа меняется столь же неторопливо, сколь природа, окружающая человека. Он чрезвычайно умело обучается стереотипным моделям реагирования на часто возникающие ситуации и возбудители вроде голода, опасности или секса. Впрочем, разнообразия в сложных и высокоразвитых цивилизациях, конечно, намного больше, чем в примитивных человеческих обществах: постоянно возникают новые ситуации и обстоятельства, требующие нестандартного подхода и смены инстинктивных моделей реагирования. Устои и традиции остаются все дальше в прошлом; дорогу в будущее приходится искать при слабом свете разума, что определяет меньшую предсказуемость результата поиска. Теперь уже никакой уверенности в том, что будущее обязательно повторит прошлое, быть не может. Каждый новый год — новое приключение.

Некоторым мыслителям нравилось укладывать правила исторического развития в пышные и величественные парадигмы. К примеру, основатель французского социализма Клод-Анри де Рувруа, граф де Сен-Симон (1760–1825), делил прошлое и будущее на «органические» и «критические» периоды.

Этот закон <���…> показывает, что обществу свойственны два разных, чередующихся друг с другом состояния: одно, называемое нами органическим, когда все факты человеческой деятельности классифицированы, предусмотрены и упорядочены общей теорией, когда цель общественной деятельности ясно определена, и другое, которое мы именуем критическим состоянием, когда прекратилась всякая общность мысли, всякое совместное действие, всякая координация, когда общество представляет собою лишь скопление обособленных, борющихся друг с другом индивидов.

Каждое из этих состояний занимало два периода истории. Одно — органическое — предшествовало той эре греков, которую именуют обычно философской эрой и которую мы более точно обозначим названием критической эпохи. Позже появляется новое учение, оно проходит через различные стадии разработки и усовершенствования и устанавливает, наконец, свое политическое господство над всем Западом. С учреждением церкви начинается новая органическая эпоха, которая заканчивается в XV в., в тот момент, когда деятелями Реформации был дан первый сигнал к критике, продолжающейся до наших дней <���…>

Органические эпохи являлись решениями этих [теологических, политических, экономических, этических] задач, по крайней мере — вр е менными. Но скоро успехи, достигнутые при помощи этих решений, то есть под сенью социальных институтов, созданных в соответствии с ними, делали их самих недостаточными и требовали новых решений.

Тогда наступали критические эпохи, моменты споров, протеста, ожидания, перехода, и они наполняли промежуточный период сомнением, безразличным отношением к этим великим проблемам <���…> В продолжение органических эпох люди заняты созиданием; в продолжение критических — разрушением [157] Цит. по: Базар С.-А. Изложение учения Сен-Симона. М.; Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1947. .

Сен-Симон верил, что с социализмом начнется новая устойчивая органическая эра — с общей верой, порядком, пронизанная братскими узами взаимопомощи. Если такой миропорядок удастся воплотить коммунизму, то можно будет сказать, что прогнозы Сен-Симона сбылись [158] По горькой иронии книга вышла в 1968 г., ознаменованном вторжением советских войск в Чехословакию. Прим. ред. .

Освальд Шпенглер (1880–1936) пошел еще дальше, разделив всю историю на разные цивилизационные эпохи, каждую с уникальной жизненной траекторией, состоящей из четырех сезонов, складывающихся в два основных периода развития: первый — центростремительный, собирающий все силы культуры в уникальный гармоничный импульс, мощно выражающийся в первую очередь в искусстве; второй же — центробежный, диссоциирующий общий культурный процесс на ряд противоборствующих направлений, что в итоге оборачивается хаосом индивидуализма, скептицизма и застоем в сфере искусства. Если Сен-Симон с надеждой чаял социализм в качестве нового синтеза, то Шпенглер (подобно Талейрану [159] Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754–1838) — французский политик и дипломат, сделавший фамилию своего рода синонимом хитрости, двуличия и беспринципности. Так, будучи епископом, он становится депутатом Генеральных штатов, участвует в написании Декларации прав человека и гражданина (1789) и выступает за национализацию земель и имущества церкви. При трех режимах (Директория, империя Наполеона и Реставрация Бурбонов) он оставался главой французского министерства иностранных дел. За свою карьеру принес 14 противоречащих друг другу присяг. Прим. ред. ) ностальгически возлагал надежды на возрождение аристократии, когда сама жизнь и мышление были последовательны и упорядочены, создавая собой и вокруг себя живое произведение искусства.