Анри Пиренн - Средневековые города Бельгии

Мы уже говорили, что в начале каролингской эпохи в бассейнах Шельды и Мааса существовала уже довольно развитая торговля и что порты побережья находились тогда в оживленных сношениях с областями Северной Европы. Страны, расположенные между Рейном и Сеной, составляли центр франкской монархии, и поэтому здесь наблюдается весьма оживленное передвижение людей и товаров. Но так как благосостояние этих стран полностью зависело от существования франкского государства, то оно и исчезло вместе с ним. Разоренная войнами между наследниками Людовика Благочестивого, разграбленная норманнами, оспариваемая Францией и Германией и, наконец, разрубленная на два куска, Бельгия больше, чем какая бы то ни было другая страна, претерпела от разделов и потрясений, ознаменовавших собой начало феодального периода. К началу X века она была покрыта развалинами. Ее монастыри были разрушены, а поселения, основанные купцами в Квентовике, Дурстеде, Валансьене и Маастрихте, превращены были в груды пепла.

Но хотя до конца XI века экономический строй Нидерландов носил — впрочем, как и повсюду в Европе, — преимущественно аграрный и ограниченно локальный характер, однако здесь раньше, чем в других странах, расположенных к северу от Альп, можно было заметить признаки, предвещавшие широкое развитие торговли. Нидерланды благодаря длине своей береговой линии соседству с Англией и трем глубоким рекам, пересекавшим их и соединявших их естественными путями с южной Германией, с Бургундией и с центральной Францией, — благодаря всем этим обстоятельствам Нидерланды призваны были сыграть в бассейне Северного моря ту же роль, что Венеция, Пиза и Генуя в Средиземноморском бассейне. Купцы, привозившие пряности из Италии или Прованса, судовщики, перевозившие по Мозелю и Рейну избыток продукции немецких виноградников, вынуждены были встречаться в Нидерландах ввиду направления путей сообщений, обусловленного рельефом Западной Европы. Через Нидерланды же проходили паломники и англосаксонские монахи, направлявшиеся в Рим или в аббатства, расположенные на континенте [312] Miracula S. Bertini. Acta Sanctorum, сент., т. I, с. 597. . Кроме того, найденные в Дании, Швеции, Пруссии и России фламандские и лотарингские монеты показывают, что бельгийские купцы добирались в конце X и, в первой половине XI века — либо по Северному морю, либо пересекая Германию, — до берегов Прибалтики, где они встречались с восточными купцами, приезжавшими по Днепру [313] Господин Монтелий, директор археологического музея в Стокгольме, любезно сообщил мне, что бельгийские монеты X и XI вв., найденные в Швеции, в особенности на Аландских островах и на острове Готланде, а также в восточных провинциях Швеции, начиная от Ангерманланда до Скании, были вычеканены в следующих местах: Антверпене, Берг-Сен-Виноке, Больсварде, Бульоне, Брюгге, Брюсселе, Селле, Девентере, Динане, Дохуме, Гронингене, Гюи, Левардене, Льеже, Маастрихте, Мюнстербильзене, Намюре, Ставорене, Тиле, Туене, Визе и Зволле. .

Таким образом на фоне экономического застоя, царившего в северной Европе в начале Средних веков, Partes advallenses выгодно отличались своей богатой и разнообразной жизнью. По этим странам, служившим центром соприкосновения французской и немецкой культуры, непрерывно двигались караваны купцов и судовщики, занимавшиеся странствующей торговлей. Постепенно вдоль берегов их рек вновь появились, как и в каролингскую эпоху, пристани, места для выгрузки и зимние стоянки купцов; на Шельде это были — Валансьен, Камбрэ и Гент, на Маасе — Динан, Гюи, Льеж и Маастрихт.

Торговля долины Мааса сосредоточилась прежде всего вокруг главного рейнского города — Кельна. Объединение Лотарингии с Империей, естественно, облегчило сношения между ней и Германией, и хотя многие льежские купцы высаживались в голландских портах, однако подавляющее большинство их направлялось на восток, к дорогам Тюрингии и Франконии, или к Рейну.

На другом же конце Бельгии центром экономической деятельности было преимущественно морское побережье. С X по XI век завязались очень оживленные сношения между обоими берегами Северного моря. Фламандские, валлонские, германские, фрисландские и англосаксонские купцы встречались в» Брюгге, выросшем в глубине Звинского залива, и в Тиле, который заменил старый Дурстед. Эти нарождавшиеся города с самого же начала носили характер международных центров, и здесь, среди разноплеменных стекавшихся сюда людей, стало складываться торговое право.

Влияние нового образа жизни, порожденного торговлей, вскоре привело к определенным последствиям. Мало-помалу образовался класс людей, живших куплей и продажей. Странствующие купцы исчезли, и на месте их появился вышедший из недр сельского населения новый слой профессиональных купцов. Он стал необычайно быстро расти благодаря постоянному притоку значительного числа тех безземельных людей, которых было так много во Фландрии в XI веке. Наряду с земельным богатством теперь появилось также богатство, состоявшее из движимого имущества. Собственность купца состояла из его судна и его ломовых лошадей. Работавшие на него по найму люди были не сервами, а свободными, нанятыми по договору слугами [314] Miracula S. Waldburgis, Mon. Germ. Hit Script., т. XV, с. 765; Miracula S. Trudonis, ibid., с 827. . Сам он был странствующим и подвижным человеком, свободным от всех тех разнообразных уз, которые связывали в крупных поместьях крестьянина с землей и через посредство земли с сеньором. В странах, через которые ему приходилось проезжать, он был чужеземцем: здесь никто не знал его первоначального происхождения. Всюду, где бы он ни бывал, он считался свободным человеком. Его могли судить только государственные суды. Но мало того: князья покровительствовали ему и брали его под свою защиту. Это объяснялось тем, что купцы представляли для князей необычайную ценность. Они платили налоги за проезд по рекам, бродам, мостам, скрещениям дорог, рынкам. Благодаря купцам монетным мастерским обеспечен был сбыт вычеканенных ими оболов и денье. В случае войны суда mercatores (купцов) давали возможность снарядить флот. С другой стороны, они, и только они, были поставщиками тех шелков, пряностей, мехов и ювелирных изделий, которые составляли роскошь сеньоров [315] В письме Реймского архиепископа Гервазия к Балдуину V Фландрскому говорилось: « Quid [divam] de caeteris divitiis, auro videlicet et argento, pallis et lapidibus, preciosis et concnis? Нес quidem et alia quecumque sub sole naschentia, Balduine princeps, promptissima tibi feruntur, quacumque parte terrarum et maris tibi defluunt ». («Что сказать мне о прочих богатствах, а именно о золоте и серебре, драгоценных плащах, каменьях и раковинах? Все это и прочее, что рождается под солнцем, о князь Балдуин, очень быстро тебе доставляется, притекает к тебе со всех концов суши и моря».) Mon. Germ. Hist. Script., XV, с. 885. .