Владимир Бурцев - Последние дни Крыма. Впечатления, факты и документы

СОДЕРЖАНІЕ:

Вл. Бурцевъ. — Или мы, или они. Ник. Литвинъ. —Безъ родины. Г. Римскій. — Девятый валъ. Крымская катастрофа. Документы о крымской трагедіи. Дневникъ крымскихъ событій.

КОНСТАНТИНОПОЛЬ.

1 9 2 0.

Типографія „ПРЕССА"

Константинополь, Пера, 375.

Событія въ Крыму въ теченіе послѣдней недѣли, какъ громомъ поразили всѣхъ своей потрясающей неожиданностью.

Всѣ оффиціальныя и оффиціозныя сообщенія, вся информація крымской и заграничной печати, всѣ заявленія высокоавторитетныхъ отвѣтственныхъ представителей власти военной и гражданской, политическихъ и общественныхъ дѣятелей — все это было проникнуто радостнымъ оптимизмомъ… И вдругъ свершилось то, что трудно было съ такой молніеносностью ожидать…

Первымъ прибылъ изъ Крыма предсѣдатель крымскаго правительства А. В. Кривошеинъ. Потрясающая по своей неожиданности и характеру бесѣда помѣщенная ниже, не оставляла уже сомнѣній въ крымской катастрофѣ…

15 ноября въ Константинополь стали прибывать первыя партіи крымскихъ бѣженцевъ, причемъ въ городъ разрѣшено было спускать лишь больныхъ и раненыхъ.

До разрѣшенія вопроса о конечныхъ пунктахъ эвакуаціи корабли съ остальными военными и гражданскими бѣженцами стоятъ въ бухтахъ Босфора и на константинопольскомъ рейдѣ.

Въ теченіе послѣднихъ дней во дворѣ русскаго посольства царило большое оживленіе. Все время здѣсь толпились живущіе въ Константинополѣ русскіе бѣженцы и эмигранты.

Куда ни посмотришь — вездѣ оживленныя группы. Всѣ обсуждаютъ крымскія событія, жадно подхватыютъ каждое новое сообщеніе, комментируютъ его, растираютъ, углубляютъ и… создаютъ самыя сенсаціонныя извѣстія.

Особенно волнуются тѣ, у кого въ Крыму остаюсь родные и знакомые.

Вотъ плачетъ какая-то дама. Ожесточенно ругаетъ крымскихъ дѣятелей старый полковникъ, съ безысходной тоской въ глазахъ одиноко стоитъ въ углу сѣдой старикъ въ штатскомъ, ожидающій своего сына.

— Господи! какой ужасъ, какой кошмаръ они тамъ переживаютъ!

— Не могу понять, не могу уяснить себѣ, какъ все это произошло.

— Нѣтъ, довольно… Довольно этого кошмара.

— Новый историческій этапъ.

— Слышали? Слащевъ — вмѣсто ген. Врангеля.

— Ерунда, ген. Врангель самъ назначилъ Слащева.

— Въ Симферополѣ, говорятъ, возстанье.

— Да — что вы здѣсь панику разводите! Эвакуація происходитъ въ образцовомъ парядкѣ.

— Ну, батенька, это вамъ не — Новороссійскъ. Тамъ три мѣсяца эвакуировали, а здѣсь недавно былъ разгаръ реэвакуаціи.

— Хаосъ и анархія…

— Ничего подобнаго. Эвакуація проходитъ въ образцовомъ порядкѣ.

— Ребенокъ вы, что-ли? Въ Новороссійскѣ отступали, а въ Севастополѣ бѣгутъ…

Такими репликами обмѣнивались между собою бѣженцы, въ тоскливомъ нетерпѣніи бродившіе по посольскому двору.

Съ грохотомъ и шумомъ, преграждая узкую Перу, во дворъ русскаго посольства одинъ за другимъ прибываютъ автомобили съ больными и ранеными.

Они подкатывали къ шикарному вестибюлю главнаго зданія посольства и здѣсь начинали разгружаться.

Смолкаютъ оживленные разговоры. Всѣ торопливо бросаются къ автомобилямъ и жадно начинаютъ всматриваться въ первыхъ людей, прибывшихъ изъ агонизирующаго Крыма.

Тяжелое зрѣлище…

Шатаясь и спотыкаясь — сползаютъ съ автомобилей ихъ страшные пассажиры. Въ массѣ— это солдаты. Есть между ними и офицеры.

Изможденныя лица, оборванныя, запачканныя грязью шинели, истоптанные ботинки, рванные сапоги, изъ которыхъ торчатъ истлѣвшія портянки… Апатичныя, безучастныя ко всему лица, безконечная апатія, безысходная тоска въ глазахъ… Смертельная усталась въ каждомъ жестѣ, въ каждомъ движеніи…

— Боже! сколько они выстрадали, сколько перенесли, — рыдаетъ, глядя на бѣженцевъ молодая дама…

Мужчины потрясены и молча смотрятъ на тѣхъ, кто всѣмъ видомъ своимъ свидѣтельствуетъ о кошмарахъ крымской агоніи.

Во дворъ прибываютъ новыя партіи автомобилей.

Въ мохнатыхъ папахахъ и фуражкахъ на открытой площадкѣ сидятъ калмыки и солдаты. У многихъ забинтованы головы, руки. Грязныя окровавленныя повязки сползаютъ съ ранъ.

Толпа сгрудилась у входа въ вестибюль. Раненые и больные садятся и ложатся прямо на землю.

Ихъ засыпаютъ вопросами о томъ, что произошло и что происходитъ въ Крыму.

Изъ всѣхъ противорѣчивыхъ и спутанныхъ разсказовъ первыхъ бѣженцевъ, прибывшихъ изъ Крыма можно все-же представить себѣ въ какихъ условіяхъ и въ какой обстановкѣ произошелъ разгромъ Русской арміи.

Хотя оффиціальныя сообщенія и говорили о томъ, что „стратегическій планъ красныхъ, разсчитанный на овладѣніи съ налета укрѣпленной крымской позиціей, окруженій и уничтоженій нашихъ армій, потерпѣлъ неудачу" и что армія „почти безъ потерь" отошла на укрѣпленныя позиціи — однако, въ дѣйствительности катастрофа произошла еще въ сѣверной Тавріи, а передъ этимъ во время заднѣпровской операціи противъ Каховки, гдѣ мы понесли тяжелыя потери и оставили всѣ танки. Дальнѣйшія событія явились лишь слѣдствіемъ и продолженіемъ этой катастрофы.

Окруженная превосходными силами противника, имѣя за собой дезорганизованный рейдомъ конницы Буденнаго тылъ, — армія, оставивъ слабые заслоны на сѣверѣ,— вынуждена была ринуться въ горло „крымской бутылки". А красные не дремали и въ результатѣ, несмотря на ожесточенное сопротивленіе частей арміи Врангеля, они разслоили ихъ и нанесли тяжелыя потери.

Говорить о какой либо планомѣрной эвакуаціи сѣверной Тавріи, конечно, не приходится. Противнику достались цѣннѣйшіе грузы съ хлѣбомъ, склады, подвижные составы и всѣ паровозы.

На Перекопъ, къ Чонгару и Сивашу пробившіяся войска пришли въ состояніи моральной и матеріальной дезорганизаціи.

Послѣдній натискъ большевиковъ на Перекопъ и Сивашъ не заставили себя долго ждать. Онъ совпалъ съ трехлѣтіемъ совѣтской республики. Латышскія части, коммунистическіе полки, „огненныя дивизіи", конныя части — словомъ огромныя, отборныя силы красныхъ были брошены на послѣдній оплотъ Крыма.

Красные командармы не считались съ потерями. Горы труповъ смѣнялись новыми и новыми частями. Большевикамъ на помощь пришла и сама природа. Сильный вѣтеръ согналъ воду съ Сиваша, и далъ возможность атакующимъ переправляться вбродъ. Къ тому же чонгарскій мостъ не былъ подорванъ. Сгорѣлъ лишь одинъ настилъ.