А. Роджер Экерч - На исходе дня. История ночи

В ретроспективе остается неясным, какое именно время подразумевалось предписанием «рано ложиться»; возможно, на самом деле решение этого вопроса покоится за плотно закрытыми глазами очевидца. Какое время отдыха считалось предпочтительным по народной традиции — час захода солнца или несколько более поздняя пора? Еще одна пословица утверждает: «Час сна до полуночи равен трем часам после полуночи»; здесь имеется в виду, что «рано ложиться» может означать нечто абсолютно иное, чем уединение с наступлением темноты 5. И хотя современники по привычке превозносили благотворное воздействие сна на здоровье человека, они значительно чаще порицали чрезмерный сон. Цель сна, подчеркивал автор книги «Неотъемлемый долг человека» (The Whole Duty of Man; 1691), — восстанавливать «наши бренные тела», чтобы «сделать нас более активными» духовно и физически, а «не более ленивыми». Воспитанные в духе суровой трудовой этики, пуритане в Англии и Америке часто бранили то, что Ричард Бакстер назвал «излишней вялостью», это же можно сказать и о множестве других, кто к XVI веку все четче осознавал ценность времени. Большинство порицало неумеренный сон за его греховную связь с ленью и медлительностью, но он также считался опасным и для здоровья человека. К губительным последствиям сна, наряду с сексуальной невоздержанностью, относили нарушенное пищеварение, малокровие и беспокойные состояния души. «Чрезмерный сон влечет за собой болезни и боль, он притупляет разум и наносит вред мозгу», — утверждалось в «Школе добродетели» (Schoole of Vertue; 1557). Как отмечал автор, гораздо лучше «высвобождать от сна столько времени, сколько позволяет наше здоровье, и не расточать его на так схожее со смертью состояние мрака». Именно для того, чтобы «высвобождать больше времени» (курсив мой. — А. Р. Э.), в 1680 году английский пуританин Ральф Торсби решил вставать каждое утро в пять часов и изобрел первый будильник. «Как много потрачено драгоценного времени!» — сожалел он, проснувшись 6.

Какой же, по мнению моралистов и врачей, должна быть продолжительность сна? Некоторые специалисты, к примеру врач тюдоровского времени Эндрю Бурд, считали, что сон необходимо принять за обязательную «составляющую человека». В качестве исключений один из авторов выделил грузчиков, чернорабочих, каменотесов и моряков: им требовался сон, превышающий рекомендованную восьмичасовую норму 7. Другие вносили сезонные поправки, например спать восемь часов летом и девять часов в пору длинных зимних вечеров. В особом случае Джереми Тэйлор, бывший капеллан Карла I (1600–1649), предписал всего лишь трехчасовой ночной сон 8. Обычно авторы не только в Британии, но и на континенте настаивали на продолжительности отдыха от шести до восьми часов, за исключением экстренных обстоятельств вроде болезни, уныния или попросту обильного ужина, когда допускался более долгий сон. Основная часть этого потока чернил выражала главное убеждение, состоявшее в том, что не более чем от одной четверти до одной трети из каждых двадцати четырех часов должны быть отведены для ночного покоя 9.

По крайней мере таковы суждения авторов о предмете сна. Несмотря на то что книги по медицине широко перепечатывались — «Цитадель здоровья» ( Castel ofHelthe) Томаса Элиота, появившаяся в 1539 году, выдержала в XVI веке более дюжины изданий, — трудно определить их роль. Формировали ли эти мнения народные нравы или, что кажется возможным, наоборот, отражали их, так или иначе, известные афоризмы содержали в себе схожие взгляды на необходимую продолжительность сна. Пословица «Шесть часов сна для мужчины, семь — для женщины и восемь — для глупца» имеет множество вариаций. Пословица «Природа требует пяти часов, обычай использует семь (курсив мой. — А. Р. Э .), лень — девять и злобливость — одиннадцать» отлична по содержанию, но идентична по интонации. Врач Гульельмо Гратароло в «Руководстве по здоровью для магистратов и студентов» (A Direction for the Health of Magistrates and Students; 1574), по существу, провел различие между восьмичасовым сном, продолжительность которого соответствует «общепринятой норме», и более долгим сном, практиковавшимся в «древние времена» согласно рекомендации Гиппократа 10.

Следует уточнить, что некоторые работники, изнуренные за день тяжелым трудом, ложились спать рано, особенно в сельских местностях летом. Зимой низкая температура воздуха подчас торопила семьи улечься в постель. Педагог Давид Бекк в один из январских вечеров раньше времени отправился ко сну, «из-за холода будучи не в силах что-либо делать» 11. И по крайней мере некоторые шли спать, чтобы сэкономить топливо для тепла и света. Персонаж комедии эпохи Реставрации «Прожектеры» (The Projectors; 1665) наставляет: «Ешь мало, пей еще меньше и спи много, дабы сберечь огонь и свет горящей свечи» 12. Однако не многие из тех, кто не принадлежал к высшим слоям общества, могли позволить себе спать больше шести-восьми часов, еще меньшее количество людей — целую ночь, поскольку как работа, так и необходимость общения требовали личного драгоценного времени.

Дневники, в основном отражавшие положение дел в высших классах, не только сообщали о продолжительности сна, но и указывали на то, что общепринятое время отхода ко сну приходится на интервал между девятью и десятью часами. «Эта семья ложится спать между девятью и десятью», — отмечала Сара Каупер. Таковым было правило, которое, вероятно, применимо и к другим слоям общества. «Бесштанное время» — словосочетание, распространенное в некоторых частях Германии, — означает «девять часов»; между тем английская поговорка XVII века поучала: «Тот, кто ужинает в шесть и ложится в десять, проживет немало лет — десять раз по десять». Посмотрите, писал житель Лондона в 1729 году, «на жизнь аккуратного, честного человека, весь день усердно занимающегося своим ремеслом… который проводит вечер в невинной радости в кругу семьи или, быть может, с соседями либо с собратьями по ремеслу, иногда посидит час или два в пивной и оттуда идет в постель к десяти часам, а на работу — к пяти или шести». Объявление в приемной датского пастора гласило: «Останетесь до девяти — вы мой друг, до десяти — хорошо, а пробудете до одиннадцати — вы мой враг» 13.

Конечно, множество людей продолжали бодрствовать после десяти часов не только по привычке, но и потому, что их внутренние часы были весьма неточны. Хотя писатель Томас Тассер советовал «зимой ложиться в девять, а летом в десять», сезонные изменения представляются нам незначительными. Важнее то, что, как и в других традиционных культурах, время сна зависело не столько от привычного режима, сколько от наличия дел. Сэмюэл Пепис, в поздние часы разрывавшийся между соблазнами плоти и бременем управления, имел особенно беспорядочное расписание. Другие, и в сельской местности, и в городах, тоже работали или общались в предназначенное для сна время. «Всегда, когда это возможно, иди в кровать в десять или раньше», — писал сассекский лавочник Томас Тёрнер. Несмотря на то что он старался позволить себе семь-восемь часов сна, его обязанности приходского служащего и любовь к выпивке, помимо других «непредвиденных» случаев, препятствовали отдыху. Однажды в декабре после вечернего приходского собрания он вернулся домой около трех часов двадцати минут [ночи] не очень трезвым. «О, спиртное, — простонал он, — какие сумасбродства заставляет оно нас совершать!» 14