Борис Модзалевский - Пушкин и его современники

Там же. С. 161—164.

За Софьей Матвеевной Великопольский взял: сельцо Ефимьяново и дер. Галузину в Корчевском и дер. Заречье в Калязинском уезде Тверской губ., каменный дом в Афанасьевском переулке, деревянный на Пресненских прудах, денег и драгоценных вещей более чем на 200 000 рублей.

С Погодиным Великопольский познакомился ещё в 1834 г. (см.: Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб., 1891. Т. 4. С. 239—240).

Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Т. 5. С. 159; см. также «Историю моего знакомства с Гоголем» С. Т. Аксакова в «Русском архиве» (1890. № 8. С. 13—14, 24).

Панаев И. И. Литературные воспоминания. С. 296. К сожалению, письма Белинского к Великопольскому, о которых есть упоминание в переписке Ивана Ермолаевича с женою, кажется, погибли.

Там же. С. 161.

Как сказано в посвящении трагедии «Моей жене».

По теории и истории театра, музыке, физике и истории и т. д.

Белинский В. Г. Систематическое собр. соч. СПб., 1899. Вып. 5. С. 4.

1837. T. XXI. Отд. VI. С. 31—32.

1837. T. XXII. Отд. VI. С. 18—20.

* «Урок матушкам» — пьеса М. Н. Загоскина (пост. 1836, опубл. 1840).

Действительно, этот курьёзный «Способ нотной постановки театральных представлений» (с. XV—XXIII), придуманный Великопольским по образцу хореографических знаков и нот, вызывает невольную улыбку при мысли о том труде, который он потратил на разработку этого никому не нужного сложного способа, делающего к тому же из актёра какую-то машину.

Этого у Великопольского нет. — Б. М.

См. эпиграмму Великопольского на Н. Ф. Щербину, напечатанную мною в «Русской старине» (1901. № 6. С. 629).

1837. Ч. 186. С. 364.

Там же. С. 455—460.

Великопольский сравнивает слова своего Василия (д. 2-е, явл. 6-е):

с известными словами Осипа: «Нет, вишь ты, нужно в каждом городе показать себя!» (дразнит): «Эй, Осип! Ступай, посмотри комнату!» Общего, конечно, в этих двух монологах ничего нет.

Характеристики действующих лиц в драмах Великопольского в самом деле иногда до смешного излишне подробны и часто даже не доказываются их поступками в пьесе.

Эту-то мысль, по нашему мнению, Великопольский и доказывает вполне убедительно, а критик только передёргивает его слова. То же убеждение Иван Ермолаевич проводил и в жизни. Вот что писал он своей жене по случаю какого-то происшедшего между ними недоразумения: «Порассуди хорошенько, вспомни моё слово, успокойся и утвердись в полном ко мне доверии, с которым, автор „Владимира“ говорит, неразлучна и любовь, потому что доверие неразлучно с уважением. Ошибка не должна ещё разрушать уважения, тем более, когда автор ошибки сознается в своём произведении. Автор „Владимира“ и автор ошибки может ещё быть один и тот же человек».

Вот, например, что писала она Ивану Ермолаевичу (по поводу его драмы «Любовь и честь») из Чукавина в Петербург 22 сентября 1840 г.: «Тебе предстоит великое дело: ты скажешь им, что такое драма; ты им покажешь её во всей простоте, во всей строгости, во всём изяществе. Знаешь ли, какое на меня действие имеет чтение твоих драм? Я в эти минуты не живу только жизнью действующих лиц, но я вхожу в какой-то необъятный мир, где я вижу не один разыгрывающийся случай, как на бедной картинке, в бедной рамке, но где меня со всех сторон окружает общая жизнь и в этой общей жизни я заинтересовываюсь некоторыми лицами: жизнь идёт, драма идёт — и вместе с тем подвигаются происшествия заинтересовывающих лиц. Для твоих драм нет никакой сработанной рамы ни подзолоченной, ни подточенной…»

По сообщённой мне И. А. Кубасовым выдержке из не изданного ещё письма А. В. Кольцова к Белинскому (из Москвы от 10 января 1841 г.) видно, что под «Олегом» следует здесь разуметь драматическую пародию в стихах К. С. Аксакова «Олег под Константинополем», написанную ещё в 1830-х гг. Пьеса эта была издана лишь в 1858 г. тем же лицом, как и «Раскрытый портфель» Великопольского, напечатанный вторым выпуском в серии предпринятых «изданий любителя» (то есть Я. В. Писарева).

Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Т. 5. С. 324.

Вторую он предполагал посвятить «талантам Александры Михайловны и Василия Андреевича Каратыгиных», а первую — «высокому русскому комику Михаилу Семёновичу Щепкину», которому в ней была предназначена роль Майева («Пёстрый альбом», ч. I, рукопись).

Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетнёвым. СПб., 1896. T. 1. С. 244.

1841. Т. 15. Отд. VII. С. 11—12.

Свои теоретические взгляды на драму Великопольский высказал, между прочим, в брошюре «Опыт оправдания пьесы „Память Бородинской битвы“» (СПб., 1848), о которой сказано будет ниже.

Действие 3-е, вид VII.

См. выше, в рецензии Белинского.

1841. 26 апр. С. 179.

1841. Ч. 15. Гл. IV. С. 209—211.

Обилием их действительно поражают произведения Великопольского: во «Владимире Влонском» их — 60 человек, в «Любви и чести» — 105 человек, в «Янетерском» — 57 человек, не считая статистов; пьесы, оставшиеся ненапечатанными, также переполнены действующими лицами, и к каждому из них Великопольский приурочивает то или иное из записанных им наблюдений, заметок, выписок и т. п.

В «Современнике» (1841. Т. 23. С. 23—24) был помещён следующий отзыв о драме Великопольского, принадлежащий Плетнёву (см.: Плетнёв П. А. Соч. и переписка. СПб., 1882. Т. 2. С. 322): «Автор увлёкся мыслию совершенно новою: вместо обыкновенных пружин, которыми движутся драматические лица, вместо страстей огненных или запутанной интриги, он употребил магнетическое стремление. Есть ли истина в его соображении? Конечно, трудно это опровергнуть, потому что существование силы животного магнетизма не подвержено сомнению. Но в искусстве, которое должно быть основано на ощущениях ясных и всем понятных, едва ли можно употребить с успехом побуждения тёмные и безотчётные. Впрочем, всякое покушение расширить круг искусства замечательно и не должно быть пренебрегаемо, особенно если в нём выражается полное сознание автора. Мы желали бы только в этой драме видеть более простоты действия и более естественного движения сцен». В 1848 г. барон Е. Ф. Розен, разбирая в «Сыне отечества» (Кн. 10. Отд. VI. С. 9—15) «Опыт оправдания пьесы „Память Бородинской битвы“» Великопольского и говоря об отличающем все произведения его «отсутствии в них движения драматического и единства его», выразился об уничтоженном «Янетерском», что эта драма «поразила его гениальностью создания, смелостью художественных приёмов, обширностью своего круга действий». Так разнообразны были мнения современной Великопольскому критики о его произведениях.