Игорь Гостев - Русский Север в войнах XVI – XIX веков

Смею думать, что распространение этого события между крестьянами казенными и удельными и прочими сословиями, принесет пользу в настоящее время тем, что одушевит их к служению Отечеству, а вместе с тем и покажет как велико попечение об них Августейшего Монарха и Начальника губернии, и потому, если Вашему Превосходительству угодно будет выписать от меня это издание по 10 коп. сер. за экземп., то я не замедлю высылкою оного» [824].

Читая эти строки (о дворниках, приносящих посильную дань на Алтарь Отечества, о подвиге, согласующемся с видами правительства и т. д.), уже можно было усомниться в литературных достоинствах предлагаемого сочинения. Однако Р. П. Боиль, от имени которого по всему Поморью распространилось немало посланий, составленных псевдонародным языком и отпечатанных типографским способом, не стал вникать в художественные достоинства и недостатки рассказа. Он совсем недавно, во время объявленной им ночной тревоги, убедился в том, насколько эффективным может быть использование вооруженных крестьян при умелой организации. И, кроме того, бой у Пушлахты 11 (23) июля был событием, действительно, достойным описания.

Р. П. Боиль переслал письмо Н. Лебедева вместе с его сочинением управляющему Архангельской палатой государственных имуществ «для распоряжения по усмотрению». Тот распорядился выписать от Лебедева 200 экземпляров сочинения [825]. Были ли они получены в Архангельске, и что с ними стало — достоверно неизвестно. Во всяком случае, до наших дней ни в Архангельской областной научной библиотеке имени Н. А. Добролюбова, ни в Государственном архиве Архангельской области сочинение Н. Лебедева не сохранилось. С этим сочинением — первым художественным произведение о Крымской войне на Русском Севере — удалось ознакомиться в Центральной военно-морской библиотеке.

Сюжет крайне незамысловатый. В Санкт-Петербурге встречаются крестьянин Кузьма Петрович Мирошев и купец Лука Панкратьевич Незабудкин. Первому из них около 70, второму — около 60 лет: «оба они поседелые старики». Купец, как видно по рассказу, живет в С.-Петербурге, но оба они земляки, «оба архангельские». Неспешно побеседовав о хозяйстве, о семьях, они переходят «к милому для сердца русского человека предмету — Родине». В процессе разговора Мирошев и Незабудкин читают газеты и плачут от избытка верноподданнических чувств. Диалоги вымышленного крестьянина с вымышленным купцом призваны связать материалы, действительно публиковавшиеся в российской периодике, воспроизводимые Н. Лебедевым без изменений и сокращений:

«— Ну, что, Кузьма Петрович, какие вести у нас, в Архангельске, о войне? — спросил Незабудкин.

— Ни что!.. Побиваем себе англичан… Дай бог здоровья нашим начальникам!.. Когда объявили губернию на военном-то положении, мы было и призадумались… Военное, дискать, положение… Что эта такое значило бы?.. Ан, смотрим, и объявляют нам приказ губернатора… Нано, прочти его, Лука Панкратьевич… Тут Мирошев вынул из-за пазухи пук бумаг, и отдал одну Незабудкину» [826].

Далее следует обращение Р. П. Боиля к северянам, заимствованное из «Морского сборника» [827]и опубликованное также в «Архангельских губернских ведомостях», текст которого воспроизведен выше.

«— Вот, Лука Панкратьевич, как беседует с нами начальник губернии… Он понял нас, архангельцев… Да за то же и мы оправдали слова его, показали, как умеем принимать гостей незваных, богоотступников англичан.

— Знаю, любезный Кузьма Петрович, все знаю, читал.

— А где же ты читал, Лука Панкратьевич?

— В газетах. Если хочешь — прочту и тебе…

— А ну-ка прочти; я послушаю» [828].

Далее следует содержание статьи «Подвиги государственных крестьян Архангельской губернии» из «Северной пчелы» [829].

«По окончании чтения последних слов, на глазах у Мирошева показались слезы.

— Что ты, Кузьма Петрович?.. Что с тобой?..

— Ах! Пука Панкратьевич, я плачу; но эти слезы — слезы радости… Как нам не радоваться, когда видишь везде попечение об нас царя-батюшки… Сохрани его господь на многие лета!

— Да, Кузьма Петрович, царь наш истинно царь православный, наше красное солнышко: всех греет, всех живит своими попечениями… Но постои, Кузьма Петрович, милостям царским еще не конец. На-ко, вот, прочти этот нумерочек газеты… Тут Незабудкин подал Мирошеву еще газету. Мирошев начал читать» [830].

Далее приводятся сведения из «Северной пчелы» [831]о Высочайших наградах для участвовавших в бою.

«Отдавая газету Незабудкину, Мирошев снова прослезился; но от избытка чувств, не мог сказать ни одного слова…» [832]

Этим и завершалось «сочинение в виде рассказа» Н. Лебедева. От избытка чувств и недостатка материала по теме добавить ему тоже было нечего.

Сочинение Н. Лебедева безусловно и однозначно проигрывает в художественном отношении современным художественным произведениям, в которых нашли отражение от-дельные события обороны Русского Севера в годы Крымской войны (Крапивин В. «Бронзовый мальчик», Чесноков И «Гавань Благополучия» и др.).

Однако, будучи изданным в условиях военного времени, сочинение Н. Лебедева компенсировало полное отсутствие пропагандистской литературы, адаптированной к условиям Русского Севера. Описание победы горстки решительных крестьян над превосходящими силами врага при отсутствии потерь со своей стороны, а также многочисленных монарших милостей и денежных компенсаций героям, в ходе боя лишившимся жилищ, должно было воодушевить жителей других селений, расположенных по берегам Белого моря, к сопротивлению неприятелю в навигацию следующего, 1855 г. Другим достоинством данной брошюры является то, что она представляет собой единственный (забытый сейчас) опыт компиляции официальных материалов, помещенных в российской периодике 1854 г., посвященных обороне селения Пушлахта и награждению ее жителей.

8 (20) июля 1854 г. в деревню Лямцу, расположенную на восточном берегу Онежского залива Белого моря, с двух шлюпок высадился английский десант — около 40 вооруженных матросов в сопровождении нескольких офицеров. В Лямце в то время находились лишь женщины, дети, большинство мужчин были на сенокосах и промыслах. Из мужчин в Лямце оставалось пять стариков и священник Петр Лысков [833]. Англичанам было нужно мясо — быки и бараны. Они обещали за них даже заплатить. Правда, отношения эти вряд ли были вполне «рыночными» предложенная покупателями цена не обсуждалась, отказаться от продажи скота тоже было затруднительно англичане обещали в этом случае сжечь деревню.

Англичане застрелили двух быков, семь баранов и десяток кур с петухом. Один из офицеров вынул из кармана и кинул три монеты «неизвестного достоинства» (две за быков и одну — за баранов и кур). Пробыв в деревне чуть более двух часов, англичане забрали туши убитых ими животных и оставили деревню [834].