Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций [Книга 1]

Правительство Йозефа Вирта, приведенное к присяге в мае 1921 г., провозгласило «политику исполнения» требований Антанты. Хотя выплата репараций всячески задерживалась, эта политика стала питательной средой для нового всплеска антиверсальских настроений. В свою очередь, победители решили продемонстрировать твердость по отношению к поверженной Германии. 11 января 1923 г. французские и бельгийские войска начали оккупацию Рурской области, дававшей 70% добычи угля и 50% производства стали. Население и предпринимательские круги оккупированных территорий начали тактику «пассивного сопротивления», срывая поставки сырья и готовой продукции странам Антанты.

В стране была полностью разрушена финансовая система, доллар стал стоить несколько миллиардов марок. Это привело к возрождению примитивных форм товарообмена: рабочие стали получать зарплату произведенными изделиями, горожане вновь отправились на «менку» по деревням. Казначейство не успевало выпускать деньги, хотя на него работали полторы сотни типографий.

Внутриполитическим кризисом поспешили воспользоваться радикальные силы слева и справа. В октябре 1923 г. неудавшуюся попытку захвата власти в Саксонии и Тюрингии предприняли коммунисты, вошедшие в правительства этих земель. А. Гитлер, преобразовавший к тому времени немногочисленную Германскую рабочую партию (январь 1919 г., Мюнхен) в сплоченную широковещательной и многообещающей программой «25 пунктов» (февраль 1920 г.), а также принципом единоличного руководства фюрера Национал-социалистическую германскую рабочую партию (НСДАП), попытался повторить успех фашистов уже на немецкой почве. 9 ноября Гитлер и его сторонники устроили «пивной путч» в Мюнхене, который в тот же день был разгромлен силами местной полиции. Несколько дольше продержались сепаратисты в рейнских провинциях Германии, опиравшиеся на поддержку французских оккупантов. Попавший в тюрьму после неудачи путча Гитлер изложил свои откровения в книге «Майн Кампф», практически никем тогда адекватно не оцененной. Самым важным уроком для его движения стала переориентация на парламснтски-лсгальный захват власти и массовость.

Разномастный характер противников Веймарской республики определил их достаточно пассивное поведение. Уверенные, что ее дни сочтены, они скорее выжидали, чем готовили се неизбежную гибель. Население, измотанное инфляцией и нуждой, в целом пассивно отнеслось к перспективе новых революций. События осени 1923 г. показали не только кризисное состояние общества в целом, но и известный запас прочности нового государственного устройства. Веймарская конституция содержала в себе достаточно рычагов для нейтрализации сил, заинтересованных в насильственной смене политического режима.

Следует отдать должное искусному лавированию главы правительства Густава Штреземана, за три месяца нахождения у власти показавшего себя выдающимся государственным деятелем. Сказалась и твердая поддержка рейхспрезидента Эберта, полномочия которого осенью 1922 г. во изменение конституции были продлены еще на три года. Пруссия, традиционный оплот консерватизма и военных кругов, на сей раз выступила бастионом демократии, не поддержав ни левых, ни правых радикалов.

После принятия весной 1924 г. плана Дауэса, урегулировавшего репарационный вопрос, Германия вступила в период экономической и политической стабилизации. Ежегодные суммы платежей увязывались с прогрессом немецкой экономики, для стабилизации национальной валюты Германии выделялся международный кредит. Репарации финансировались за счет приватизации железных дорог и введения косвенных налогов на потребительские товары, включая главный национальный продукт - пиво. Экономический подъем во многом держался на инвестициях из США, к 1929 г. в Германии был достигнут довоенный уровень промышленного производства. Надежды на лучшее были столь высоки, что при общем невысоком уровне жизни, отказе от 8-часового рабочего дня, более низкой зарплате по сравнению с другими развитыми странами Европы в Германии на несколько лет почти прекратились крупные забастовки и волнения. СДПГ приняла в 1925 г. новую, Гейдельбергскую программу, в которой основной упор сделала на идею «хозяйственной демократии» и классовое сотрудничество.

За четыре года стабилизации реальная заработная плата выросла на 60%. Произошел почти полный охват работавшего по найму населения профсоюзами, которые превратились в одну из самых влиятельных лоббистских групп за кулисами германской политики. Но даже в эти годы число безработных в Германии нс опускалось ниже 7% от самодеятельного населения.

Нацистская партия во второй половине 1920-х годов с трудом преодолевала серьезный кризис, вызванный резким отказом от экстремистских форм действия и активностью внутрипартийной «левой оппозиции», расходившейся с Гитлером в коренных вопросах о возможных союзниках, радикализме во внутренней и компромиссах во внешней политике. Но и для республиканских партий даже ситуация относительного процветания не принесла блестящих дивидендов. Видимость стабильности не затушевывала существование многочисленных групповых интересов, в том числе среди представителей военной и промышленной элиты, находящихся в принципиальной конфронтации с идеалами демократической республики. Правоконсервативные силы в лице Немецкой национальной народной партии (НННП), «принципиальной оппозиции» веймарскому государству, стабильно сохраняли влияние в обществе и в рейхстаге, обладая там большим количеством мандатов, периодически входя и в правительство.

В 1925 г. Эберта на посту рейхспрезидента страны сменил фельдмаршал Пауль фон Гинденбург, ставленник военных, аристократических кругов и правоконсервативных партий. Искренне пытаясь сыграть роль «отца нации», второй и последний президент первой Германской республики нс смог подняться над клановыми и классовыми интересами. Вскоре после выборов берлинская пресса писала о нем как о «якоре стабильности в бушующем море политических страстей»; гораздо слабее были голоса тех, кто рассматривал Гинденбурга как балласт на корабле Веймарской республики.

Она все так же оставалась «демократией без демократов», либеральные ценности сводились для большинства немцев к бесконечным голосованиям и господству бульварной прессы. Социальная зависть молодежи находила выход в антисемитизме, отныне увязывавшемся с демократией (евреи получили в годы Веймара все политические права). Отношение к побежденной Германии за рубежом давало немцам лишний повод убедиться в том, что право силы стоит гораздо выше силы права. Выход негативных тенденций и антидемократических сил на авансцену германской истории являлся лишь вопросом времени.