Валерия Косякова - Код Средневековья. Иероним Босх

Рис. 35. Увенчание или коронование терновым венцом – один из распространённых изобразительных сюжетов Средневековья. В полуфигурах тюремщиков у Босха отражены все градации сопричастности злу, апогей его проявления – сатанинская усмешка старика с козлиной бородкой. Некоторые детали одежд палачей с трудом поддаются расшифровке: например, у правого верхнего – дубовые листья на шляпе и широкий ошейник с шипами – вроде тех, что надевали в те времена на пастушьих собак (а Босх на шею демонических существ). Вероятно, это указание на звериную суть персонажа, который выглядит совсем не злым, даже скорбящим. Физиономии окруживших Христа тюремщиков, возможно, воплощают четыре основных человеческих темперамента: так, персонажи у верхнего края изображения – это флегматик и меланхолик, те, что представлены внизу, – сангвиник и холерик. Но, как бы то ни было, очевидно их резкое отличие от просветлённого, полного смирения лика Христа. «Увенчание терновым венцом», 1508–1510 гг. National Gallery, London.

Рис. 36. Распятие Христа, скорее всего, было выполнено по заказу донатора, изображённого справа, рядом с Апостолом Петром, который держит массивный ключ от врат в царствие небесное – свой узнаваемый атрибут. Вероятно, заказчика тоже звали Петром, однако, о нём ничего не известно. Слева стоит апостол и богоматерь, рядом с подолом её плаща – череп Адама. Композиция с черепом и костями взывает к ассоциациям на тему «vanitas» – помни о смерти. Картина могла служить её владельцам напоминанием о бренности мира и важности сохранения чистоты души. Koninklijke Musea voor Schone Kunsten van België, Brussel.

Рис. 37. С правой стороны посередине (на «три часа») изображена сцена моления в Гефсиманском саду, далее – взятие под стражу, суд Пилата, бичевание, коронование, несение креста, распятие, положение во гроб. В центре глаза – пеликан, символ Христа, его жертвы.

Рис. 38. Фрагмент взятия под стражу, где мы видим Иуду, целующего Христа.

Рис. 39. Положение Христа во гроб.

Рис. 40. Положение во гроб, ок. 1505–1515 гг. Рисунок, предположительно, Иеронима Босха. British Museum, London.

Рис. 41 а. Обратная сторона доски (ок. 1490–1500 гг). изображает апостола – преемника, последователя, медиатора божественного Слова. Иоанн, пребывающий в ссылке на острове Патмос, сидит и заворожённо взирает ввысь, пребывая в «духе» – в состоянии богоданного откровения, которое апостол должен и собирается записать. В его руках бумага и перо, над ним ангел, слева сверху – Жена из его пророческого видения, восседающая на солнце и луне, с младенцем на руках – образы отсылающие непосредственно к тексту Откровения Иоанна Богослова. Staatliche Museen zu Berlin.

Рис. 41 б. Фигуры переднего плана: слева – орёл, символическое животное, субститут Иоанна, а справа – демоническое насекомое с человеческой головой, телом ящера и крыльями, совпадающее своим обликом с описанием саранчи из Откровения. В этом демоне всё говорит о зле: он подобен ящеру, живущему ночью в страхе и боязни солнечного света, понимавшегося в Средневековье как свет Божественный. Очки (часто встречающаяся у Босха деталь) у этого монстра свидетельствуют о желании видения чувственного мира (в отличие от мира внутреннего, горнего, созерцаемого Иоанном). Короткие руки намекают на поговорку «руки коротки у зла». Меж орлом и аллегорией инфернального зла на переднем плане располагается набор письменных принадлежностей, средневековая дорожная чернильница. Дьявол пытается её заполучить, дабы помешать Иоанну записать дарованное Богом Откровение, испортить замысел Бога, но не может сделать этого из-за своих коротких лап. Рядом со зловредным существом расположен свидетельствующий об аде предмет, похожий на гигантскую вилку-прут, – «crauwel» (так же, как в старонемецком «kröuwel», на староголландском «crauwel» означает «крюк для мяса», «изогнутая вилка» или «трезубец») – это средневековый инструмент вилка-крюк, использовавшийся мясниками на кухнях для свежевания или разделывания туш животных. Такой крюк часто можно увидеть в качестве орудия адских пыток над грешной плотью в руках демонов или даже дьявола. Однако Иоанну не страшно, ибо он сконцентрирован на Откровении. В мире непрерывно осуществляется борьба добра и зла, которая завершится только с началом Страшного Суда, о чём Иоанну необходимо свидетельствовать.

Рис. 41 в. «Святой Иоанн на Патмосе», Мартин Шонгауэр, ок. 1475–1480 гг. National Gallery of Art, Washington.

Свидетели слова Божьего, ученики и последователи, продолжившие дело Христа на земле, несшие, проповедующие и распространяющие благую весть, мучающиеся в изгнании, погибающие за веру, страдающие за Спасителя, во имя его, в средневековой картине мира они занимали особо почётное место. Так же, как и в аксиологической системе Иеронима Босха (за изображением Страстей показан Апостол Иоанн, Предтече связан с Христом-агнцем). Апостолы и святые, мученики и аскеты – это обычные люди, из плоти и крови, рождённые не от Бога и девственницы, а от земных родителей, но силою веры и подвижничеством, божественным провидением и чудесною волей они снискали Святого Духа. Святые – связующие звено между Небесным, метафизическим миром и миром обыкновенных людей. Они – медиаторы и посредники между горним и дольним, они приближают к человеку практические недостижимый, идеальный образ Христа. Лики святых заказывают церкви, богадельни и донаторы. Заступники и покровители, целители и чудотворцы, примеры для подражания, эталоны морали и благих деяний – это и есть герои религиозных картин и исканий Иеронима Босха. Работы Босха атакуют различные виды и проявления антисоциального и низкого поведения и критикуют людей всех рангов и мастей: от цыган до императоров, от монахов до пропойц, от проходимцев до Папы Римского, от мала до велика. Художник сравнивает всех представителей этого мира с идеальным образом – Христом и его героическими последователями – аскетами, мучениками, по сути своей аутсайдерами и маргиналами, отказавшимися принимать участие в мирском театре и суете.