Юрий Мухин - Война и мы

«И в апреле кто-то обнаружил на предложенном Ларионовым боеприпасном «солнце» какие-то «пятна». Выручил, как это часто бывает с изобретателями, его величество Случай.

На одном из этих испытаний был видный авиационный генерал — скорее из любопытства, чем по долгу службы: этот генерал решительно не имел никакого отношения к технике вооружения. А оказалось, что именно в это время он понадобился Сталину. И вот, чтобы как-то оправдать свое отсутствие на положенном ему месте и присутствие там, где ему, по сути, нечего было делать, генерал рискнул пойти на маленькую хитрость».

Уточню Демидова — если бы генерал был на полигоне по делам или даже из любопытства, то ему не нужно было бы оправдываться перед Сталиным, дело, скорее всего, было так: генерал улизнул со службы без разрешения по личным делам, а когда узнал, что его ищет Сталин, то заехал на полигон, чтобы как-то оправдаться перед Верховным. И генерал начал Сталину «вешать лапшу на уши».

«— Товарищ Сталин, — доложил он Верховному по телефону, — я был на полигоне, на испытаниях новой противотанковой бомбы. Она испытывается уже несколько раз, и мне кажется, нужно ваше вмешательство, иначе ее не будет еще несколько месяцев!..

Он думал, что этим все и кончится, но не тут-то было: Верховный не признавал мелких уверток, он требовал ответственности за каждое сказанное ему слово.

— Кто в этом виноват? — последовал вопрос…

— Не знаю, это не моя область работы…

— Я вас сегодня вызову.

Так начальник Главного управления комплектования, формирования и обучения частей ВВС Красной Армии генерал А.И. Никитин по собственной неосторожности попал в весьма опасную ситуацию. Делом-то этим он не ведал: существовали службы вооружения, заказов, главный инженер ВВС, командующий Воздушными Силами, наконец… Невдомек ему было и то, что Сталин все время думает о предстоящем решающем танковом сражении под Курском.

Но идти и докладывать в ГКО об увиденном Никитину пришлось. С трудом нарисовал он там бомбу; пересказал все, что успел сообщить ему И.А. Ларионов, и даже то, что кумулятивный эффект «пока не разработан теорией»…»

Но даже этих малокомпетентных и отрывочных сведений Сталину хватило, чтобы понять военную ценность изобретения Ларионова. Генералы заметались, и дело закрутилось в бешеном темпе: 14 апреля 1943 г. они уже подписали акт об испытании ПТАБ-2,5–1,5, и тут же Сталин дал задание: к 15 мая, т. е. к моменту, когда дороги просохнут, изготовить 800 тыс. таких бомб!

150 заводов Советского Союза бросились выполнять этот заказ и выполнили.

Дело упрощало вот что. В отличие от снарядов такого же веса эта бомбочка в десятки раз дешевле. Снаряд — это очень точное изделие из высокопрочной стали с очень сложным взрывателем. А ПТАБ-2,5–1,5 теоретически можно было делать хоть деревянной. Если помните, Гудериан учил, что тактическую новинку нужно применять массово, а массово в один месяц можно было изготовить только дешевое изделие. Разумеется, Сталин приказал держать все в тайне и до начала битвы под Курском нигде эту бомбочку не применять. Не Гитлер, небось поучения Гудериана в этом вопросе ему были не нужны.

И вот началась Курская битва, в воздух поднялись наши штурмовики и начали посыпать колонны, предбоевые и боевые порядки немецких танковых дивизий бомбочками инженера Ларионова. Всего за Курскую битву они сбросили на немецкие танки 500 тыс. этих изделий. Каков эффект?

Прямо об этом никто не говорит: наши генералы и историки, видимо, из-за специфического устройства своего интеллекта, а немецким генералам уж очень об этом вспоминать не хочется. Там, где об этом следовало бы сказать, Гудериан зачем-то сетует, что у самоходного орудия «Фердинанд» не было пулемета. А что же вы молчите, герр генерал, о судьбе «тигров» и «пантер», которые вы с Гитлером так бережно копили к Курской битве?

«Тигров» и «пантер» били, конечно, все, кто дрался в этой битве. И несчастные «сорокапятки» стреляли им по гусеницам, и расчеты противотанковых ружей старались попасть в бронестекла смотровых щелей, и 85-мм зенитки выкатывали в чистое поле, и 122-мм гаубицы выволакивали на прямую наводку, и юркие «тридцатьчетверки» норовили заехать сбоку и выстрелить в борт (82- мм броня) «в упор с разбега». (Т-34 даже бортовую броню «Тигра» и «Фердинанда» не мог пробить, но с внутренней стороны этой техники от удара снаряда «тридцатьчетверки» скалывались раскаленные осколки брони, которые могли поджечь пары бензина в бензобаках. Такие случаи были.) Мой отец на Севском направлении поставил и взорвал под атакой немецкой пехоты с танками радиоуправляемое минное поле. Солдаты и офицеры делали все, что могли, на что голь хитра.

Но мне интересен именно рассматриваемый момент — насколько тактическая новинка Сталина определила исход Курской битвы?

К примеру, в ходе Курской битвы 10 июля 1943 года советская авиация нанесла удар по немецким танкам перед фронтом нашей 2-й танковой армии в районе Первых Понырей. Наши танкисты захватили поле боя, не дав немцам вывезти подбитую технику для ремонта, и комиссия ее осмотрела. Пикирующие бомбардировщики бомбами весом 100 и 250 кг уничтожили только пять немецких танков, а штурмовики ПТАБами — 39. А взятый в плен немецкий лейтенант-танкист на допросе показал: «6 июля в 5 часов утра в районе Белгорода на нашу группу танков — их было не меньше сотни — обрушились русские штурмовики. Эффект их действий был невиданный. При первой же атаке одна группа штурмовиков подбила и сожгла около 20 танков. Одновременно другая группа атаковала отдыхавший на автомашинах мотострелковый батальон. На наши головы градом посыпались бомбы мелкого калибра и снаряды. Было сожжено 90 автомашин и убито 120 человек. За время войны на Восточном фронте я не видел такого результативного действия русской авиации. Не хватает слов, чтобы выразить всю силу этого налета».

А кое-какие факты для размышления можно почерпнуть и в других источниках. Так, к примеру, издание, расхваливающее танк T-VI «Тигр», сообщает, что ремонтная служба воевавшего в СССР 502-го немецкого батальона тяжелых танков (около 40 «тигров») за 1943–1944 гг. отремонтировала и вернула в строй 102 машины, из которых только у 22 была проломлена броня бронебойным снарядом, а остальные ремонтировались по причине устранения последствий пожаров, т. е. они были поражены кумулятивными снарядами — собственно артиллерийскими или авиабомбами.

Другой источник, описывающий танк T-V «Пантера», сообщает, что в ходе Курской битвы, где этот танк был впервые применен, основная масса «пантер» вышла из строя из-за пожаров, а не от огня артиллерии.

Лучший ас Германии Второй мировой войны Э. Хартман был вольным охотником, и ему никогда не давали боевых заданий по прикрытию немецких войск. Он, в основном подкравшись незаметно, стрелял по нашим зазевавшимся истребителям и удирал от остальных. Но под Курском эти шутки кончились: ему приказали прикрывать войска от наших штурмовиков, и он, пытаясь их сбить, был сам ими сбит.