Фердинанд Грегоровиус - История города Афин в Средние века

3. Представители Фив, главного города герцогства, откуда многие граждане бежали на Эвбею, могли собираться только в Салоне, так как Кадмея была в руках наваррцев; 22 мая 1380 года они выбрали здесь своим уполномоченным Бернардо Баллестера. Так как и Ливадия была еще занята наемной бандой, то избрать того же Баллестера также в свои уполномоченные могли только беглецы из этой местности; Людовик Фадрике тоже назначил его своим прокуратором. Таким образом Фивы, Ливадия и граф салонский также предъявили к королю свои требования. Мы не имеем никаких указаний на соответственные действия других владетелей и общин, например, Неопатреи, Бодоницы, Деметриады, что, конечно, не доказывает, что они не заключили договора с арагонской короной. Сама форма этих трактатов указывает, что «счастливое товарищество войска франкского» уже не имело прежней сплоченности политического организма. Педро IV заключал лишь отдельные договоры с почти самостоятельными феодалами и обособленными городами, даже не думая обо всей компании.

Баллестер представил «салонские главы» королю, который утвердил их и закрепил присягой одновременно с «афинскими главами». Этот документ настолько сходен с афинским по языку и форме, что предварительное соглашение обоих вожаков арагонской партии, Людовика Фадрике и Ромео Веларбре, становится несомненным. Надо заметить, что в «салонских главах» не упоминается ни о Фивах, ни о Ливадии; речь идет исключительно о Людовике Фадрике. Весьма вероятно поэтому, что акт, весьма краткий, передан не вполне.

Могущественный генеральный викарий последнего герцога афинского из Сицилийской ветви Арагонского дома не постеснялся требовать от нового господина вознаграждения за свои услуги. Его требования показывают, что в разлагающемся Каталанском государстве эгоизм сильных мира сего был главным мотивом всякой деятельности. Людовик Фадрике желал получить графство Мальту, отнятую у Новеллисов крепость Сидерокастрон, остров Эгину и все замки, которые он отнимет у изменников до приезда нового вице-короля. Чрезвычайные услуги родственника заставили короля даже признаться, что он обязан Людовику своим воцарением в герцогствах.

И сентября 1380 года новый государь известил кастелляна и совет города Афин, что он принял их присягу и удовлетворил их желания. С этим посланием должен был епископ мегарский возвратиться в Афины. Бойль просил короля дать еще солдат для усиления гарнизона городской крепости, и Педро отпустил с ним двенадцать стрелков. Из этого можно видеть, как ничтожны были до изобретения пушек гарнизоны городов. Так, бретонский гарнизон крепости Св. Ангела, в течение целого года (1378–1379) жестоко теснивший весь город Рим, состоял всего из 75 человек.

В приказе своему казначею Педро заметил, что он считает подкрепление необходимым по той причине, что крепость Сетин — лучшая драгоценность в мире, так что все христианские короли не могли бы создать ничего подобного.

Слово и понятие «Акрополь» были совершенно неизвестны этой эпохе. Так, поэт Ламбер ле Тор говорит в своей «Александреиде», что Афины неприступны, потому что лежат над морем; но об Акрополе он при этом упоминает столь же мало, как и Боккаччо в своей «Тесеиде», так как ни тот, ни другой не нашли в своих источниках античного имени. Испанцы, как и все франки, называли крепость афинскую Castell Serines. Чрезмерная хвала Акрополю в устах арагонского короля является после многих столетий первым доказательством, что на Западе вновь сознали его несравненную красоту. Ибо суждение Педро — исключительно эстетическое; таково было впечатление, произведенное на испанцев античными монументами Акрополя, в то время сохранившимися не очень хорошо. Несомненно, рассказывали королю о нем афинские послы; может быть, они даже привезли с собой рисунки.

Каталанский исследователь, которому мы обязаны сообщением этого и многих других сведений о Педро IV, как герцоге афинском, с полным правом выводит из этого изречения короля, что каталанцы в Афинах были вовсе уж не такие лишенные всякого чувства красоты солдаты, как это принято думать. Сам Педро IV был образованный человек, астролог и алхимик и превосходный трубадур. Подобно своему деду Хайме I, он также составил на каталанском языке хронику своего царствования. Так как в тот момент, когда он диктовал эти слова, он был в Лериде, то можно предполагать, что тамошние ученые имели некоторое участие в этом воззрении короля, являющемся точно внезапным проблеском начинающегося Возрождения. В Лериде был с 1300 года древнейший, основанный Хайме II и одаренный привилегиями Бонифация VIII каталанский университет, где преподавали наряду с юриспруденцией и медициной также философию и свободные искусства. Мы, правда, ничего не знаем о научных экскурсиях каталанских профессоров в Афины и не можем выяснить, какими темными путями прошла в Испанию весть об эллинской древности. Эпоха Педро IV была именно временем расцвета наук и поэзии в Каталонии и Арагонии.

Интересно, что одним из первых деятелей гуманизма был арагонец Хуан Фернандец де Эредиа, современник господства каталанцев в Афинах. Этот знаменитый гроссмейстер ордена иоаннитов был другом Педро IV, которого он поддержал в междоусобной войне против арагонской унии. Как ни кратковременно было пребывание Хуана на Родосе и в Греции, он, однако, успел, как видно, приобрести там некоторые познания в эллинской литературе. Он заказал родосскому грамматику Димитрию Тало дики перевод биографий Плутарха на новогреческий язык, с которого один доминиканец, епископ тудернопольский, перевел их на арагонский. Вследствие своих отношений к Пелопоннесу Эредиа приказал перевести французскую хронику Морей на арагонский язык. В своем авиньонском дворце он собрал целую библиотеку. Гуманитарное образование и ревностное стремление к возрождению классической литературы делают этого испанца одним из самых выдающихся представителей раннего Возрождения наряду с Петраркой, Боккаччо и Колуччио Салютато. С этим славным флорентинским канцлером с 1375 года Эредиа подружился еще ранее в Авиньоне [609] По приказанию Эредиа было переведено на испанский язык путешествие Марко Поло и скомпилированы большие хроники de Espanya и de los conquiridores, рукописи коих хранятся в Эскуриале, Kad Herquet, der Iohannitergrossmeister Heredia в Zeitschr. für Allg. Gesch., Cotta, Штутгарт, 1887, стр. 789. .

Педро IV осыпал афинских прокураторов своими милостями; особенно внимателен он был к епископу мегарскому, которому подарил поместья изменника Оливери Доминго в Фивах и назначал ренту из доходов капеллы Св. Варфоломея, устроенной во дворце на Акрополе; это первое историческое известие о герцогском дворце в афинской крепости и находящейся в ней капелле. Кроме того, король предложил папе назначить Бойля архиепископом фиванским. По его просьбе он принял одного священника Скордиоло в число двенадцати афинских каноников. Быть может, также благодаря ходатайству Бойля, король пожаловал всему духовенству обоих герцогств и их франкских и греческих жителей все права и вольности, предоставленные арагонскому духовенству [610] Лерида, 10 сент. 1380, n. 37, стр. 254. . Вместе с тем он приказал своему вице-королю позаботиться, чтобы все незаконно отобранные у церквей владения были им возвращены. Так как привилегия эта была распространена и на греков, то их церковь должна была получать в этом новую силу.