Фердинанд Грегоровиус - История города Афин в Средние века

Средневековая книга о достопримечательностях Рима — это не слишком ценимое в литературе описание римлянами памятников своего города; оно основано на старинных описаниях городских достопримечательностей. К ним прибавлен целый ряд церковных заметок — и готово топографическое описание, известное «Mirabilia Urbis Romae» [800] «Достопримечательности города Рима» (лат.). и составленное из служебных донесений и простонародных легенд. Примерно в середине XII в. сформировался определенный литературный образец, на основании которого в эпоху раннего Ренессанса начались первые подлинно научные исследования антикварных реликвий и древностей города Рима. Основоположником этих исследований был Флавий Блонд. В 1447 г. этот выдающийся человек завершил труд «Roma Instaurata» [801] «Восстановленный Рим» (лат.). — первую попытку научного описания и исследования римских монументов.

Этот эпохальный труд имел своей предпосылкой целый ряд других текстов, восходящих к старинным (IV и V вв.) описаниям Рима императорского периода, а также к «Notitia» [802] «Ознакомительные записки» (лат.). и «Curiosum Urbis» [803] «Городские курьезы» (лат.). получившим многочисленные продолжения, такие, как описания Святого града Рима, и труд Эйнзидельнского [804] Эйнзидельн — город в Германии. . Анонима в эпоху Каролингов [805] Каролинги — династия франкских королей, правивших в VIII–XII вв. , начало труда «Графия» в оттоновскую эпоху, «Ordines Romani», первые попытки составления плана Вечного города, «Достопримечательности», составленные в XII и XIII вв., собрания старинных надписей Кола ди Риенцо, Донди, Синьлоили, Поджио и прочих.

В том же 1447 г., когда Флавий Блонд посвятил свой труд «Roma Instaurata» Папе Римскому Евгению IV, Кириак Анконский, сам шесть лет тому назад посвятивший этому же папе свой собственный труд, во второй раз побывал в Афинах и собрал здесь обширную коллекцию надписей и зарисовок монументов. Это случайное совпадение во времени двух важнейших явлений топографической науки в двух крупнейших столицах античного мира свидетельствует по меньшей мере о взаимосвязи духовных течений тогдашнего мира. Это — волна первых научных импульсов, обращенных из Рима в Афины, это и итальянский антиквар, практически заново и в то же самое время открывший для Запада античные Афины. Самое любопытное здесь кроется в том, что человеком, который исследовал древний город и описал его чудеса и достопримечательности, оказался не афинянин, не грек. Новое открытие Афин стало делом человека Запада: труд поистине запоздалый, как и все, что связано с Афинами. Таким образом, оба фрагмента об Афинах оказались относящимися к одному и тому же периоду, ставшему объектом научной топографии. Они появились на три века позже, чем описание достопримечательностей Рима. Топография как наука возникла в Афинах в середине XVII в., главным образом — на основе работ французских капуцинов, изучавших монумент Лисикрата, и исследований Спона и Уилера.

Поскольку уцелели только те фрагменты описаний достопримечательностей Афин, которые в свое время были изучены Кириаком, я придерживаюсь мнения, что самое появление там этого выдающегося человека оказало громадное влияние на дальнейшие опыты по научному описанию города. Ученые итальянцы, такие, как Ауриспа, Филельфо и Джуарино, побывали в Константинополе, чтобы там, на месте, изучать греческую литературу, нам же не известен никакой другой иностранец, за исключением Кириака, который посетил бы Афины. Этот человек, носитель греческого языка, друг крупнейших ученых Италии, появился в Афинах как представитель образованности стран Запада. На самих афинян произвело сильное впечатление, когда они принялись копировать надписи, обмерять древние монументы, изучать античные монеты и артефакты, собранные им.

В числе главных целей его приезда в чужой город было и установление контактов с образованными афинянами. Полуобразованные комментаторы охотно сопровождали его в странствиях. Кириак, который был знаком и с «Достопримечательностями Рима», и с писаниями Флавия Блонда, стремился выяснить у образованных афинян, существуют ли вообще в обиходе письменные топографические руководства, путеводители, описания памятников города и т. п. В конце концов, он привлек к этим работам афинских антикваров. Так благодаря ему в Афинах развернулась широкая антикварная деятельность, в результате которой, особенно в ходе его последнего приезда, и были найдены фрагменты текстов, в том числе и два упомянутых выше.

Оба текста представляют собой фрагменты некоего целого, причем первый — описания города, а второй, возможно — некоего географического трактата, от коего сохранился фактически один лист, на котором речь идет о руинах Афин. Людвиг Рос считает многие листы, исписанные твердым почерком Венского Анонима, неудачным сочинением какого-то ученика, а Лаборд утверждает, что его сочинитель, видимо, был не афинянином, а греком откуда-то из-за рубежа, поскольку именно таким людям мог понадобиться путеводитель по Афинам, и они могли сочинить его. Однако очень сложно поверить в то, что оба упомянутых фрагмента представляли собой творение безвестных афинских антикваров, которые хотели просто составить опись памятников и достопримечательностей, существовавших в их время.

Несколько веков отделяют отрывок с описанием Афин от списка достопримечательностей Рима, и, несмотря на это, стиль и тон описания этих диковин настолько близки, что на первый взгляд может показаться, будто появление обоих описаний городов — Рима и Афин — относится к одной и той же легендарной эпохе средневековых воззрений на историю. Возникает даже вопрос о том, что, при наличии длительных связей Афин с Римом и Италией в эпоху франкского герцогства, нельзя в принципе исключить возможность того, что копии римских диковин передавались непосредственно в руки афинских антикваров, что не могло не повлиять на взгляды последних на особенности мира афинских развалин. Однако сходство с «Mirabilia Romae» («Достопримечательностями Рима») вполне может объясняться и развитием в русле одной и той же традиции как в Риме, так и в Афинах. В конце концов, искусство, которому афинский перигет посвятил свой трактат, было знакомо ему еще благодаря Павсанию: он обошел весь город и записал и зарисовал все наиболее важное.

Никакие промежуточные элементы не связывают эти фрагменты с перигезой Павсания. В их основе не лежат никакие официальные материалы, подобные перечням римских чудес в уже упоминавшихся описаниях. И это отсутствие, и совершенно иная природа топографии Афин помешали этому варвару — последователю Павсания (я говорю в основном о большем фрагменте, принадлежащем так называемому Венскому Анониму) провести деление на категории, присутствующее в «Достопримечательностях Рима», повествование в которых поэтапно описывает городские ворота, триумфальные арки, крепости, термы, дворцы, разного рода святилища, мосты, кладбища, а затем — отдельные храмы, колонны, христианские монументы и т. д., а затем переходит на городскую статистику, перечисляя все прочее по порядку. И даже эта последняя масса фактов убедительно согласуется с большим афинским фрагментом.