Фердинанд Грегоровиус - История города Афин в Средние века

Современные исследователи Афин доказали, что подобные христианские надписи идут с VII века, но по преимуществу принадлежат к XII веку, и что этот род эпиграфики продолжался до новейших времен. Так, на южной стороне Тесеева храма нашли надпись, свидетельствующую о бывшей в Афинах в 1555 г. чуме, которая унесла многие тысячи народа и кастриотов, т. е. турецких обитателей Акрополя. За исключением немногих сомнительных надписей VIII и IX вв., где летосчисление ведется от Р. X., на надписях этих, сообразно византийским обычаям, летосчисление обозначается от сотворения мира, и, лишь начиная с 1600 года хронологические даты показываются в христианской эре и притом арабскими цифрами. Таким образом, афинский народ, особенно любивший надписи, придерживался этого старинного обычая и в Средние века, правда в весьма варварских формах.

Влияния времени и погоды весьма сильно затруднили разбор этих скудных надписей, и в общем они не проливают даже света на историю города Афинны в века христианства. Но немыслимо, конечно, предположить, чтобы средневековые афиняне ограничивались только этой жалкой эпиграфией, и несомненно разрушение городских церквей при разных катастрофах во время турецкого владычества объясняет гибель прочих многочисленных эпиграфических памятников. Исследователь средневекового прошлого города Рима в этом отношении оказывается в несравненно выгоднейшем положении, ибо, несмотря на многочисленные утраты, перед ним открывается значительный эпиграфический материал в церквях, монастырях, катакомбах, общественных и частных зданиях, а длинный ряд христианских могильных памятников доставляет любопытные данные по истории и культуре Вечного города. Эта высеченная на камне летопись мертвецов в Афинах совершенно отсутствует, как и катакомбы, являющиеся весьма важной сокровищницей христианства в первые его века. Эта летопись Афин прерывается на античных памятниках и надписях, которые теперь, впрочем, вышли на свет Божий, открытые при Hagia Triada по дороге к академии, и путешественники ныне могут любоваться прекрасными изваяниями, посвященными памяти Дексилея, Лизания, Гегезо и иных афинян и афинянок. Подобно тому как исследователь истории древнехристианского искусства мало находит в Афинах документов в красках и изваяниях, так же слабо представлено там и византийское искусство [195] Немногие обломки, сохранившиеся от христианских изваяний в музеях, перечисляет L. V. Sybel (Katalog der Sculpturen zu Athen 1881, на VII стр. введения). Византийские христианские изваяния вообще редки. . То же можно сказать о произведениях искусства средневековой эпохи. В Афинах мы не встречаем, как в Риме, мраморных изваяний усопших епископов и настоятелей монастырей, сенаторов, судей и граждан; немногие надгробные камни, один-другой саркофаг без всякой статуи да несколько надписей — вот и все, что в Афинах сохранилось от прошлого [196] Я замечу мимоходом, что в сентябре 1881 г. у Ликабетта открыта гробница дотоле неизвестного епископа Клематия. См. Ephimeris за сентябрь месяц. .

2. Весьма веские доводы говорят за то, что Михаил Акоминат занял в Афинах архипастырскую кафедру еще до 1175 г. В «Монодии» на смерть брата Никиты он сам указывает, что нес сан архипастыря свыше 30 лет, пока не покинул парфенонскую церковь, что, как мы увидим, совершилось в 1205 году [197] «Монодия», стр. 357. Я не разделяю воззрения моего ученого друга Спиридона Ламброса, заслуженного издателя сочинений Акомината, который эти 30 лет архипастырства исчисляет от прибытия Акомината в Афины якобы в 1182 г. и полагает, что служба его в Афинах прекратилась не в момент его изгнания оттуда в 1205 г. но в 1214 или 1215 г., когда предположительно умер Никита. Афины в конце XII в., стр. 20 и сл. . Что в 1179 г. Акоминат был уже архиепископом, явствует из письма Георгия из Корфу к Нектарию, настоятелю знаменитого греческого монастыря в Казули, близ Огрантов Апулии. Нектарий на происходившем в марте того года Латеранском соборе настойчиво защищал догматы Восточной церкви. В помянутом письме Георгий касается прежних своих отношений к епископу афинскому, «светильнику мира», а эта преувеличенная похвала может относиться только к преисполненному ума Михаилу Акоминату [198] Бароний, Ann. 1179 и. XII, говорит: «cum ego legatione fungebar pro Athenar. Episcopo, orbis scilicet lumine, ejus vices sustinent». Mustoxidi Delie Cose Corcyresi на стр. 417 и сл. весьма основательно принимает автора этого письма за Георгия Евфара, архиепископа в Корфу; напротив, Lambros (Op. Acorn. II, 625 и сл.) видит в нем Георгия Бардана, который с 1228 по 1236 г. был митрополитом корцирским. Известно, однако же, что Нектарий умер в 1181 г. (Fabricii Bibi. gr. IX, 311 cur. Harles); поэтому я за начало епископствования Акомината принимаю время, предшествующее 1175 г., напр., 1174 г. За 1175 г. высказываются Еllisen, Paparrigopulos, Hopf, Hertzberg и Успенский (в недоступной мне русской монографии о Михаиле Акоминате, напечатанной в Спб. в 1874 г.). .

Питомца Евстафия и восторженного поклонника эллинской древности едва ли самый епископский пост мог привлекать более, нежели предстоявшее ему постоянное пребывание в афинском Акрополе, но только идеальные его представления о древнем городе вскоре пришли в резкое противоречие с печальной действительностью. Афиняне приняли Акомината, по прибытии его в Пирей, восторженно; они ликовали и отпраздновали приезд нового архиепископа торжественными играми и плясками [199] Михаил сам говорит в начале вступительной речи. . Но самый уже вид пришедшего в упадок народа разочаровал Михаила. Вступая во главе процессии в классические Афины, епископ увидал вокруг себя разрушенные стены и во всех городских кварталах — бедных, покрытых развалинами, — дома, скорее похожие на хижины. Он сам впоследствии описывал Афины, как груду развалин, населенную обнищавшими людьми. С упадком города гармонировали и опустошенные аттические селения, древние наименования коих исчезли из народного употребления.

Жилищем для себя новый епископ избрал Акрополь, где в течение долгих уже столетий помещалась епископия [200] Что Акоминат поселился в Акрополе, не подлежит сомнению. Он сам пишет Михаилу Авториану (II, 12) об Акрополе. Мы имеем также митрополичью печать Михаила с надписью: МНР ΘΤ ΑΘΗΝΙΟ. R) МНТНР ΘΤ ΒΟΗΘΙ MOI ΤΩ ΣΩ ΔΟΤΛΩ ΜΙΧΑΗΛ ΤΩ ΜΗΤΡΟΠΟΛΙΤΗ ΑΘΗΝΩΝ. . При первом же взгляде, брошенном на парфенонскую церковь, Михаил Акоминат, конечно, должен был признать, что во всем христианском мире немногие епископы имели в своем распоряжении собор, который бы по своему великолепию сравнялся с Парфеноном, хотя, разумеется, нужно было бы художественное чутье, чуждое эпохи, чтобы Парфенону отдать предпочтение перед константинопольской Св. Софией, которую византийцы называли «небом, перенесенным на землю». По подлинному выражению Михаила, парфенонская церковь была «чудно красивый, светозарный храм, приветливый царский чертог, святая обитель истинного света, называемого Богородицей» [201] Op. I, 205. .