Фердинанд Грегоровиус - История города Афин в Средние века

Франки же владычествовали в Элладе, не пересоздавая ее, и промелькнули в стране, не наложив на ее культуре никакой прочной печати. Если греческое солнце и смягчило нравы завоевателей, то едва ли в них запало сознание того, что только благодаря необычайной случайности завладели они страной, которая породила более блестящие творения и идеи, чем все прочее, призванное к жизни какими-либо народностями. Греческий отдел всемирной истории был не про завоевателей писан или, по крайней мере, страницы его прошли для них навеки не замеченными. Афины, Спарта, Фивы и Коринф тем менее пробуждали во франках идеальные представления, что эти города и сами давно уж пали и населены были выродившимся племенем, которое по большей части забыло собственное прошлое и относило классические развалины Греции к эпохе «великанов».

Никогда не было еще людей, которые бы являлись на античной почве настолько поборниками современности, как именно франки в Элладе. Самые даже невежественные воины среди крестоносцев в Сирии понимали значение Иерусалима для человечества как колыбели христианства, но ни ла Рош, ни Вилльгардуен не имели ключа к разумению значения Афин или Спарты. Чтобы заполучить этот ключ, завоевателям наперед надлежало бы постигнуть истинное значение художественной красоты и науки; им следовало бы усвоить себе, что представляет собой греческий язык и что означают такие имена, как Гомер, Фидий, Софокл, Пиндар и Платон. Целые еще столетия должны были пройти, Константинополь должен был отурчиться, само существование Афин должно было впасть на Западе в забвение и затем как бы объявиться вновь, прежде чем в Элладу вернулись опять потомки латинян XIII В., и вот им-то суждено было обследовать с восторженным благочестием все занесенные прахом развалины древнегреческого мира и в то же время пролить свет на владычество в том крае Франков, самая память о которых сохранилась разве в нескольких наименованиях городов и местечек.

Многочисленные развалины феодальных замков, особенно в Пелопоннесе, одни только свидетельствуют о железной энергии и рыцарственном блеске латинского дворянства. Алеманы в Петрэ, Розьеры в Акове или Матагрифоне в Мезарее (в Аркадии), Брюйеры в Каритене — в древнем Гортисе (Скорте), там же, Турнэ в Калаврите в Аркадии, Шарпиньи в Востице, бельгийские Валенкуры в Велигости и Дамале в Арголиде и Нельи в Пассаве в качестве пэров ахайских князей наполняли свои замки шумной жизнью. Княжеский двор Готфрида II Вилльгардуена, при котором служило от 700 до 1000 рыцарей, даже на Западе слыл за школу самых утонченных нравов. Андравида в Элиде, защищенная сильными готическими замками, служила резиденцией властителям Ахайи, равно как и соседний порт Кларенца у предгорий Хелоната, напротив Занта (Zante). На этом мысе высился возведенный Готфридом для охраны порта сильно укрепленный замок «Chlomutzi» или Клермон, иначе именовавшийся «Castell Nornese», потому что в нем чеканились с 1250 г. «deniers tournois», распространенная по Греции повсеместно ахайская разменная монета [346] Schlumberger, Numismatique de l’Orient latin, Paris 1878. p. 130. Leake. Peloponnesiaca, p. 210. . На развалинах древней Элиды выросло новое укрепление «Понтик», или «Бельведер», с высоты которого глаз обнимал побережья Этолии, острова Закинф, Кефалонию и Итаку, а со стороны суши зеленые равнины Пенея вплоть до Эримантийского нагорного леса на северо-востоке и до горной цепи, с которой к северу от Олимпии низвергается поток Ладон.

Менее блестящи были резиденции мегаскира в Фивах и Афинах. Так как Аттика была страной скудной, а ее столица лежала в стороне и не могла являться центром, то Гвидо I для своей резиденции преимущественно пользовался Фивами [347] Морейские летописи неоднократно называют Фивы резиденцией Мегаскира. . Город Кадма в плодородной Беотии был соединен прекрасными путями сообщения и с франкскими государствами в Эвбее, и с лежащей на севере Элладой, и с княжеством ахайским. Бэотия славилась здоровым климатом и многоводностью, а вокруг нее обтекали прославленные в поэзии ручьи Дирке и Аретуза, Эпикрене и Исменос. Еще первый мегаскир предоставил своему племяннику Гвидо де ла Рош половину Фив в качестве лена, другую же половину подарил своей сестре Бонне, а та принесла этот выдел как приданое своему супругу Беле (Авелю) — сыну Жака де Сент-Омер. Таким образом фландрский род Сент-Омеров и утвердился в Фивах, и получил половину тамошних владений с восемью рыцарскими ленами.

Кадмейский замок — служивший некогда, как то можно утверждать с достоверностью, жилищем для византийского стратега, легко мог быть превращен в резиденцию для мегаскира. Тамошние храмы Зевса «Hypsistos», Тюхэ, Афродиты и Деметры давно превратились в развалины, и строительный материал из них еще византийцы употребляли для возведения новых жилищ и укреплений. В XIII в., однако же, от величественных древних крепостных стен сохранилась несравненно большая часть, чем в наши дни. Возможно даже, что тогда еще оставались следы от семи ворот в нижней ограде; их, по крайней мере, видел Павсаний, но в его время нижний город Фивы лежал впусте, а заселены были лишь далеко вытянувшиеся в длину холмы Кадмеи, под которыми в направлении Копайдского озера раскинулась плодородная равнина, а возвышающаяся среди нее красноватая скала напоминает предание о сфинксе.

Фивы в торговом мире и тогда еще пользовались известностью благодаря льняным и шелковым фабрикам; для приведения их в действие существенное значение представляли многоводные ручьи Исменос и Дирке. Эта чудная отрасль промышленности деятельно развивалась в Фивах и после норманнского вторжения. Еще в 1195 г. сельджукский султан Икониума по случаю заключения мира с Алексеем III потребовал от него, как особенно желанного Дара, сорок шелковых одежд, какие ткались в Фивах для императора [348] Никита, De Alexio, стр. 609. Отсюда можно заключить, что как в Константинополе, так и в Фивах такие фабрики были собственностью фиска. . Под властью де ла Рошей фиванская еврейская община пользовалась полной терпимостью. Эта община главным образом и занималась шелковой промышленностью, хотя в ту эпоху — совершенно так же, как в Риме — насчитывала в своей среде ученых талмудистов и поэтов [349] Еврейский поэт Харизи из Андалузии — слагатель макам — посетив в 1218 г. Фивы, правда, об еврейских тамошних поэтах отзывается далеко не благосклонно. Horf. I, 164. .

В Фивах и Афинах осели генуэзские купцы и пытались вытеснить с тамошних рынков венецианцев. Торговые сношения Генуи с Фивами в частности были даже старее, чем самое франкское завоевание [350] Около 1169 г. в инструкции генуэзским послам, отправляемым к византийскому императору, предписывается добиваться от императора свободного торга во всех его владениях, а в особенности заручиться разрешением на сделки с шелком apud Stivam, sicut Veneti soliti erant. Giomale Ligustico di Arch., Stor. etc. Genova, 1874, p. 156. . Гвидо покровительствовал этим сношениям; так, 24 декабря 1240 г. он обеспечил за генуэзцами покойное пребывание в своих владениях и предоставил им как в Фивах, так и в Афинах торговые привилегии, свободу от податей (за исключением вывозной пошлины с шелковых тканей, выделываемых во владениях мегаскира) и даже собственную юрисдикцию по гражданско-правовым спорам. Эта грамота о вольности показывает, что генуэзцы еще до 1240 года завели в Афинском государстве колонию, имея в главе ее консула. С того времени удержалась они в городе, и даже спустя два столетия можно еще отметить их существование в Афинах [351] На седьмой колонне Тесеева храма найдена надгробная надпись: Vit. Conzadus Spinula 1453 die 20 yanuazio. Константин Цезиоз (Deltion d. hist. u. ethnol. Gesellsch. II, 1885, p. 23) в двух местах неправильно принял г за z, a «Spinula» ошибочно принимает за испанца. . Само собой разумеется, генуэзская колония не исключала возможности для торговцев Запада и Леванта поселяться там же, и, хотя мы не имеем документальных свидетельств о существовании венецианской колонии в Афинах, мы впоследствии находим указания на нее [352] В 1278 г. Венецианская республика требует возмещения проторей и убытков в пользу Георгио Дельфино, которого ограбил византийский адмирал, когда тот плыл со своей баркой из Афин в Негропонт. Венецианец этот обозначается как habitator Setine (т. е. обитатель Афин). Tafel u. Thomas, III, 178. .