Роман Храпачевский - Военная держава Чингисхана

На выпадение нескольких лет жизни Чингисхана в сплошной хронологии указывает Рашид ад-Дин. Он пишет, что «до 41 года часть его жизни приходится на детские годы, а часть прошла в жизненных волнениях(выделение мое — Р. X .) и летописцы не знают сами событий этого времени погодно, а написали летопись этих сорока одного года вкратце» [38, с. 74]. Кстати, надо напомнить, что первое упоминание точного возраста Чингисхана в ШУЦЧЛ было «сорок два года» (с учетом китайского счета возраста), или 41 год с момента рождения. Возможно, это и совпадение, но если вспомнить, что в 1196 г. [53] Когда Чингисхану и был 41 год. имя Чингисхана стало впервые известно в империи Цзинь и зафиксировано там официально [54] Чингисхан был официально пожалован титулом «чжао-тао» от чжурчжэней. , то становится понятным, откуда Чаган, автор ШУЦЧЛ, мог почерпнуть первые сведения о возрасте Чингисхана на китайском языке. Если это так, то сведения Рашид ад-Дина о возрасте 41 год, когда Чингисхан стал реально значимой фигурой в политической жизни монгольских степей, надо считать дополнительно подтвержденными.

Попробуем примерно определить время выхода Темучжина на сцену активной деятельности. Если принять в расчет указание Чжао Хуна на 10 лет плена, то Темучжин освобождается от него в зрелом по тем временам возрасте — т. е. ему было примерно 23–24 года (представляется обоснованным предположение П. Рачневского, что Темучжин попал в тайчжиутский плен в возрасте около 14 лет, после убийства им сводного брата Бектера [117, с. 65]). Он прошел суровую школу жизни за это время, научился разбираться в людях и верно использовать их. Видимо, есть рациональное зерно и в авантюрно-приключенческом рассказе СС о помощи ему Сорхан-Ширы, которое заключается в том, что за годы плена (или заложничества) Темучжин сумел наладить отношения с какой-то частью обока тайчжиутов, недовольной политикой своей верхушки. Косвенно на это указывает его дифференцированный подход к людям этого обока позднее, когда он победил его. По сообщению СС, Чингисхан уничтожил в нем только своих врагов, помиловав остальных, которых просто присоединил к своему улусу: «Чингис-хан покарал Тайчиудцев: перебил и пеплом развеял он Аучу-Баатура, Ходан-Орчана, Худуудара и прочих именитых Тайчиудцев вплоть даже до детей и внуков их, а весь их улус пригнал к себе» [16, с. 120]. Ведь в других случаях победы над своими личными врагами он был непреклонен к целым племенам и родам, уничтожая и правых, и виноватых.

Плен-рабство у тайчжиутов не мог не сказаться на характере Темучжина, ведь это происходило в годы становления человека. Наверное, данным обстоятельством можно объяснить двойственное и переменчивое отношение Чингисхана к низам общества, рабам в частности. С одной стороны, он не чурался людей «низкого происхождения», легко выдвигал способных из них, некоторые его самые близкие и верные друзья были такими — например Мухали, который был чжалаир, а чжалаиры считались «потомственными рабами», так как «стали рабами их дома. С тех пор до настоящего времени это племя джалаир является утэгу-боголом и по наследству перешло к Чингиз-хану и его уругу» [38, с. 19]. Но с другой стороны, он мог расправиться с «черным людом» или рабами с жестокостью, превышающей всякое разумное понимание. Видимо, гордая и властная натура «покорителя Вселенной» не могла забыть душевных ран юности.

Получив свободу, около 1178/1179 г., Темучжин начинает по сути с нуля. Ведь он по понятиям степняков неудачник, до сих пор ничем себя не проявивший, более того — он потерял даже авторитет своего знатного происхождения в ходе многолетнего плена-заложничества. Но характер его был к тому времени только закален испытаниями, и Темучжин начал свое постепенное восхождение «несмотря на бедственное положение и изобилие трудностей, бед и всевозможных несчастий» [38, с 65]. Темучжин начинает с привлечения к себе аналогичных по своему низкому положению людей (тут надо заметить, что в течение всей своей жизни он не обращал особого внимания на происхождение человека, а ценил только его качества и способности). Вместе с ними и со своими повзрослевшими братьями он организовывает небольшую ватагу степных молодцов — у него появляются свои нукеры. Первыми из них были Боорчу и Борохул Понятно, что целью первых операций Темучжина с нукерами и должны были стать главные его враги — тайчжиуты. Их дела ограничиваются небольшими набегами/разбоями, чаще удачными, чем неудачными, — стратегические таланты Темучжина, храбрость его братьев и соратников наверняка проявлялись уже тогда.

Хотя масштабы этой деятельности были еще просто мизерными — увод у них восьми коней был целой проблемой, и отбитие их стало настолько важным событием в то время, что даже попало в сюжеты эпоса о Чингисхане [16, с, 94–95].

Участие первых нукеров в таких делах тоже накрепко запомнилось потомкам. Вот что в эпической, несколько преувеличенной манере про них и их верность Темучжину сообщает Рашид ад-Дин: «Говорят, что в то время, когда Чингиз-хан был в юношеском возрасте, он отправился на войну с некоторыми тайджиутами и там, будучи ранен стрелою в рот и в горло, повернул назад и обессилел; с ним вместе были Богорчин-нойон и Борагул-нойон. В пути они его сняли с лошади. Шел сильный снег. Борагул-нойон, попридержав его лошадь и видя Чингиза в таком состоянии здоровья, накалил камень и поливал его водой, пока не поднялся пар. Он держал рот Чингиза над этим паром, пока застывшая кровь не вышла сгустком из горла, и ему стало немного легче дышать. Так как шел сильный снег, то Богорчин-нойон держал двумя руками над головою Чин-гиз-хана свою доху, чтобы снег не падал на него. Он так простоял до утра, и снег засыпал его по пояс, он же не сдвинулся с места. Утром он посадил Чингиз-хана на коня и доставил в свои стойбища» [37, с. 169]. Надо заметить, что в жизнеописании Мухали в ЮШ рассказывается об аналогичном эпизоде, только вместе с Боорчу в нем участвовал Мухали, кроме того, Мухали еще и отстреливался из лука от врагов, защищая Темучжина [55; цз. 119, с. 1272–1273]. Все это более или менее показывает уровень их действий — уровень мелкой степной шайки, каковой и были на самом деле Темучжин с его первыми нукерами в то время.

О том, что их действия представляли собой «малую войну» в виде набегов и засад, ясно говорится в разделе высказываний (биликов) Чингисхана у Рашид ад-Дина. В одном таком деле Темучжин был якобы один против шестерых, о чем он как-то рассказал своему нойону Бала-Каджа: «Прежде чем я воссел на престол государства, я ехал однажды один по какой-то дороге. На [моем] пути шесть человек устроили засаду… Когда я подъехал к ним, я обнажил меч и напал на них. Они в свою очередь меня обстреляли. Все стрелы пролетели мимо, и ни одна в меня не попала. Я их зарубил и проехал невредимым… Шесть их меринов… бродили [кругом], не даваясь в руки. Я всех шесть погнал и привел [с собою]» [38, с. 264]. Однако скорее всего атаковал как раз Темучжин — меткие монгольские стрелки из засады, которую к тому же неясно как Темучжин распознал, гарантированно побеждали бы. Но если на самом деле в засаде или набеге был Темучжин, то шансы были предпочтительнее у него, да и тот факт, что на склоне лет Чингисхан с удовольствием вспоминал о результате — шести приведенных конях, говорит, что для него в тех обстоятельствах и шесть коней представляли значительную ценность. В другом месте говорится об аналогичном масштабе действий: «Я ехал с Богорчи, на горе находились в засаде против нас двенадцать человек. Богорчи ехал сзади. Я его не подождал, а, понадеявшись на свою силу и мощь, напал на них. Они все двенадцать разом выпустили в меня стрелы, их стрелы летали вокруг меня, а я нападал. Вдруг мне в рот попала стрела. Я упал и от жестокости полученной мною раны лишился чувств. Меж тем подоспел Богорчи… Покинувшая меня душа вновь вернулась в тело, появилась способность чувствовать и двигаться. Я встал и вновь кинулся на них. Они устрашились моей крепости» [38, с 265]. Разумеется, от неудач не был застрахован и Темучжин, но они вполне компенсируются выбором верных и надежных соратников, так называемых «четырех кулюков» [55] Kuluq — букв. «неутомимый конь», в переносном смысле «витязь, богатырь». : Боорчу, Борохул, Чжэлмэ (или Чилаун в другом варианте этого списка) и Мухали. По мере успехов в деле завоевания этого специфического кочевнического авторитета Темучжин понемногу обрастает все большим числом нукеров-соратников.