Борис Бессонов - Фашизм: идеология, политика

Именно это обусловило беспрецедентный эклектицизм фашистской идеологии. Национализм и международная общность фашистов, антикапитализм и теория «созидательного капитала», проповедь автаркии и идеи единого европейского рынка, возведенные в теорию презрение к массе и провозглашение человека труда опорой фашистского строя — все это содержалось в ней. Всем фашисты сулили все: рабочим — ликвидацию безработицы и «справедливую» зарплату; крестьянам — снижение процентов по ипотечным долгам, прекращение продажи земли с торгов; мелким торговцам и ремесленникам — закрытие универмагов, снижение цен на сырье и т. п.

Но у фашистов безусловно был принцип отбора идей. Этим принципом был антимарксизм. Антимарксизм был основной служебной целью фашистской идеологии; борьба с марксизмом, нейтрализация влияния марксистских идей на трудящиеся массы была главной социальной функцией, обусловившей возникновение идеологии фашизма [271] См.: Германская история. М., 1970, т. 2, с 233. . Гитлер вещал в 1933 г.: «14—15 лет тому назад я заявил немецкой нации, что вижу свою историческую задачу в том, чтобы уничтожить марксизм. С тех пор я постоянно повторяю сказанное. Это не пустые слова, а священная клятва, которую я буду выполнять до тех пор, пока не испущу дух» [272] См. там же. .

Главная и основная догма, из которой исходили, в частности, Гитлер и другие нацистские главари при построении своей «доктрины», заключалась в следующем: истинная идеология базируется не на логике, не на разуме, а на слепой, иррациональной вере. Фашистские заправилы сознательно противопоставляли свое «органическое мировоззрение», ядром которого была «жизнь», а не «истина ради истины», научному мировоззрению, которое они третировали как схоластическое, механическое и т. п. [273] См.: Leske M. Zur Stellung und Demagogie der Naziphilosophie im «Dritten Reich». — In: Deutsche Zeitschrift fur Philosophie, 1983, N 11, S. 1293—1303. .

Конечно, за всеми их словесными мистификациями скрывается весьма определенное идейное и политическое содержание. Неясность, нечеткость формулировок, обрамление программных установок мистифицированной фразеологией позволяли фашистам маскировать классовую сущность своей идеологии и в этой связи использовать в своих контрреволюционных целях широкие слои мелкой буржуазии, т. е. находить массовую социальную базу.

«Фашистский дух, — провозглашал, например, Муссолини, — бежит от всякой произвольной ипотеки на таинственное будущее. Мы не верим в догматические программы, во все эти твердые рамки, в которые нужно вместить сложную, изменчивую и многоцветную действительность. Мы позволяем себе роскошь согласовать и превзойти в себе те антитезы, которые разъедают других... Мы позволяем себе роскошь быть аристократами и демократами, консерваторами и прогрессистами, реакционерами и революционерами, легалистами и иллегалистами в соответствии с обстоятельствами времени, места и среды, одним словом, в соответствии с историей, в которой мы вынуждены жить и действовать» [274] Цит. по: Лопухов Б. Р, Фашизм и рабочее движение в Италии, с. 250. .

Рассматривая классовую сущность фашистской идеологии, П. Тольятти отмечал: «Что мы обнаруживаем анализируя фашистскую идеологию? Всего понемногу. Эта идеология эклектична. Но крайний национализм — повсюду составная часть идеологии всех фашистских движений... Фашистская идеология включает множество разнородных элементов. Мы должны с этим считаться, ибо эти особенности позволяют нам понять, чему служит данная идеология. А она служит объединению различных течений в борьбе за господство над трудящимися массами и за создание в этих целях широкого массового движения» [275] Тольятти Я. Лекции о фашизме, с. 16, 17. .

То обстоятельство, что фашистская идеология была эклектичной, противоречивой и внешне примитивной, использовалось и нередко используется и современными буржуазными идеологами для маскировки классовой сущности идеологии фашизма, да и самого фашистского движения в целом. Буржуазные историки утверждают, что то, что принято называть «идеологией», «мировоззрением» или «философией» фашизма, есть не более как социально-психологическое описание противоречивых, не поддающихся суммарному теоретическому исследованию инстинктов толпы, что это только отражение идеологии мещанства, взбунтовавшегося против последствий первой мировой войны, последствий послевоенной разрухи и экономического кризиса и т. д. В таком случае, во-первых, идеология фашизма исключается из сферы теоретико-социального исследования и становится предметом психоанализа и социальной криминологии, и во-вторых, империалистические круги освобождаются от ответственности за фашистские преступления, поскольку мировоззрение фашизма отождествляется с «инстинктами толпы», с «идеологией мещанства».

Конечно, отмечает советский исследователь С.Ф. Одуев, понятия «философия» и «фашизм» ставить рядом рискованно, тем не менее правомерно и необходимо. Несмотря на противоречивость и примитивность, у фашизма была и есть своя философская концепция, ибо так или иначе фашисты решали и основной вопрос философии и отвечали на вопрос о сущности бытия и духа, о сущности человека и смысле его жизни [276] См.: Одуев С.Ф. Критика философии фашизма. — В кн.: Проблемы борьбы с идеологией фашизма и неофашизма, с. 68. . Не представляя собой единого целого, фашистская «философия» по своей классовой, партийной направленности выражала, подчеркиваем это, интересы самих реакционных, шовинистических кругов империалистической буржуазии; она была философией империалистической агрессии и войны, философией преступления, как называл ее Томас Манн.

Иррационалистическое, мистическое «органическое мировоззрение» служило фашистам теоретической опорой отрицания предшествующей рационалистической и демократической традиции в культуре. Так, в частности, итальянский фашиствующий философ Оттавиано в своей статье «Антисовременное» призывал, по сути дела, к полному отказу от всей предшествующей рационалистической и демократической культуры. «С тех пор как Декарт нашел критерий истины в субъекте, а не в объекте, переместив ее естественную основу, с тех пор как протестантизм своей пагубной доктриной свободного исследования потряс основы религиозного авторитета, с тех пор как фатальный дух «Энциклопедии» в своем безумном антиисторизме отверг ценность традиции... с тех пор как И. Кант попытался построить метафизику на основе морали, уничтожив и ту и другую, с тех пор как французская революция освободила поле деятельности для необузданного эгоизма, с тех пор как натурализм Руссо уравнял всех людей... с тех пор... на сцену вышли необразованные и грубые массы, которые в погоне за материальными богатствами ввергли мир в неописуемую бойню» [277] Цит. по: Гарин Э. Хроника итальянской философии XX в., с. 154. . И подстрекали их к этому, подчеркивает Оттавиано, именно «представители мира культуры», забывшие о моральных ценностях и традициях и сделавшие из человека меру истинного и ложного, добра и зла, справедливого и несправедливого [278] См. там же. .