Николай Месяцев - Горизонты и лабиринты моей жизни

Однако переломить ход событий именно в этом направлении не удавалось. Для этого нужны были смелые, по-своему революционные меры. Страной правила сложившаяся устойчивая небольшая группа людей во главе со Сталиным. Вождь был всесилен. Итоги Второй мировой войны еще более укрепили его власть, подняли авторитет.

Победа Советского Союза в Великой Отечественной войне, его решающая роль в освобождении народов от немецко-фашистских оккупантов, нарастание рабочего и национально-освободительного движений, возникновение народно-демократических режимов в ряде стран Европы, высокие темпы восстановления народного хозяйства в СССР — все это и другое породили в широчайших массах людей, юношества всех стран и континентов чувство глубокого искреннего уважения к народам Советского Союза, неизмеримо усилили притягательную силу СССР, социализма.

В той исторической обстановке опыт ВЛКСМ, несмотря на имеющиеся в его деятельности недостатки, оказывал большое влияние на становление и развитие международного юношеского движения. Несомненно, что под его воздействием протекал и процесс слияния демократических молодежных организаций в единые союзы. Так было в Болгарии, Чехословакии, Венгрии и в других странах. Между этими союзами и ВЛКСМ налаживались связи, установилась практика обмена делегациями. В двух таких делегациях ВЛКСМ, посетивших Болгарию и Польшу, побывал и я. В некоторых своих аспектах эти поездки представляют интерес.

Делегацию ВЛКСМ в Болгарию возглавлял Георгий Шевель, первый секретарь ЦК комсомола Украины. В задачу делегации входило, как об этом предварительно просили болгарские товарищи, рассказать о работе комсомола в различных сферах общественной и государственной практики и оказать помощь в подготовке съезда Димитровского Союза Народной молодежи Болгарии (ДСНМ).

Пробыли мы в Болгарии почти два месяца. Объехали всю страну и повсюду чувствовали истинно братское отношение как со стороны юных, так и взрослых граждан этой красивой страны с красивым народом.

Первого секретаря Центрального комитета ДСНМ Лучку Аврамова я знал еще с довоенных времен. Летом 1938 года я работал пионервожатым в лагерях Исполкома Коминтерна, Лучка был у меня в отряде. Разница в возрасте между нами составляла два года: я закончил первый курс института, а он девятый класс. При встрече в Софии казалось, что радость бьет через край, хотя каждый из нас был уже другим. Лучка во время войны в составе небольшой группы был заброшен в Болгарию, там, в Родопах, создали партизанский отряд, и в его рядах он боролся за свободу своей Родины.

Работала наша делегация с полной отдачей своих знаний, опыта и сил.

Перед отъездом Политбюро Центрального комитета Болгарской коммунистической партии во главе с Вылко Червенковым пригласило нас на обед в бывший загородный дворец царя Болгарии Бориса III. Обед прошел живо, с теплыми воспоминаниями о Москве — большинство из присутствовавших болгарских товарищей работало в Исполкоме Коммунистического Интернационала. Запомнилось, что Червенков характеризовал Тодора Живкова, только что избранного секретарем Центрального комитета БКП как перспективного работника. Пройдет энное количество лет, и «перспективный» Живков развенчает, опираясь на Москву, Червенкова как носителя культа личности в партии и государстве со всеми вытекающими отсюда пагубными последствиями.

В последующие годы мне довольно часто приходилось бывать в Болгарии, и всякий раз я с интересом посещал музей революции, что в Софии. И всякий раз главный вершитель исторических событий в послевоенной Болгарии в экспозициях музея менялся. Сначала им по праву был Георгий Димитров. Затем его немного «потеснил» Вылко Червенков, а потом Тодор Живков вышел на первый план, оттеснив Димитрова и убрав с исторической сцены Червенкова.

Глядя на эти трюкачества, хотелось кричать: «Что же вы делаете, коммунисты?! Неужели нельзя утихомирить свою страсть к славе и возвеличиванию своей собственной персоны?! Неужто вы, дошедшие до обладания такой полнотой власти, которая не снилась даже некоторым царям, не понимаете той простой и святой истины, что история все равно, рано или поздно, но непременно расставит каждого из вас по своим местам и воздаст должное?!»

Командировка в Варшаву по приглашению Союза трудящейся молодежи Польши (СТМП) была тоже продолжительной — около месяца — и напряженной. Нас — Зинаиду Федорову, секретаря ЦК ВЛКСМ, Бориса Шульженко, секретаря ЦК ЛКСМ Украины, и меня — загрузили работой, как говорится, дальше некуда.

Встречи и беседы с руководящими работниками и активом СТМП, молодыми рабочими, крестьянами, студентами и учащимися гимназий охватывали все сферы деятельности комсомола, жизни нашей страны, к чему интерес был большой, искренний, что нас радовало, учитывая те сложности, которые имели место при образовании Народной Польши и еще давали о себе знать.

Было удовлетворение и от того, что Союз трудящейся молодежи Польши, используя в известной мере и опыт ВЛКСМ, набирал силы, рос численно, укреплял свои связи с широкими слоями юношества, оказывал на них свое влияние.

Вызывали живой интерес мои воспоминания о боевых действиях нашей 5-й Гвардейской танковой армии по освобождению городов и сел Польши. Рассказать было что… От виденного в гитлеровских концлагерях Майданека и Треблинки волосы шевелились…

Случилось так, что по неотложным делам в Москве и Киеве мои товарищи по делегации выехали на Родину, а я на несколько дней задержался в Варшаве, доделать оставшееся.

В один из таких дней утром ко мне в гостиничный номер вошел человек средних лет и, представившись порученцем Президента Польской Народной Республики, сказал, что товарищ Берут просит посетить его. Если нет возражений, можно поехать сейчас.

Приехали в Бельведер — резиденцию президента, где меня проводили в кабинет товарища Берута. Навстречу мне из-за стола поднялся человек среднего роста, с седеющими волосами, небольшими усами на немного округлом лице. Он был похож на учителя, сходство с которым усиливал его добрый взгляд. Берут снял очки, подошел ко мне и спросил, завтракал ли я.

В ответ на мою благодарность сказал, что угостит меня трускавкой (клубникой); предложил сесть за небольшой круглый столик в углу кабинета, обставленного домашними цветами, образующими нечто отдельное от деловой части кабинета.

«Пожалуйста, — сказал Берут, — расскажите мне поподробнее о своих впечатлениях от пребывания в нашей стране, о Союзе молодежи, его руководителях, активистах, о настроениях в юношеской среде, словом, все, что вы посчитаете целесообразным рассказать мне, как президенту Польши и Первому секретарю ЦК ПОРП. Мне интересно и важно знать ваше мнение — человека со стороны, нашего товарища. Я люблю Советский Союз горячо и искренне», — добавил он.