Александр Пыжиков - Славянский разлом. Украинско-польское иго в России

Интересна и личность самого Ольгерда, принявшего христианство, дабы загладить своё отступничество. Вот только не ясно, в лоне какой церкви он собирался отмаливать грехи. Вопрос далеко не праздный, если учесть, что новообращённый казнил 500 человек местного населения в наказание за убийство семи францисканских монахов, усиленно трудившихся на миссионерской ниве. Поэтому не вызывает большого удивления, что термин «поганые» у наших предков соотносился с Литвой, с выходцами оттуда, а не с кем-либо ещё. Лишь впоследствии «погаными» станут имеющие восточные корни.

Выпады против Москвы продолжались в 1370 и 1372 годах, разорению подвергались наши территории на сотни вёрст. Причём самое деятельное участие в этом приняли литовские союзники в лице князя Святослава смоленского и Михайло тверского, координировавшие свои действия с Ольгердом. Здесь мы сталкиваемся с продуманным планом оккупации верховьев Волги. Литовцы с их западными патронами жаждали вернуть их под свой контроль, как это было во времена Киевской Руси.

Однако московский великий князь Дмитрий оказался крепким орешком. Если первый поход 1368 года застал его врасплох, то затем он держал удары агрессоров, не став мальчиком для битья. К тому же Ольгерд находился в преклонном возрасте, его активность постепенно угасала. Но в Европе уже до его кончины, последовавшей в 1377 году, осознали, что тому не удастся взять реванш по восстановлению господства в северо-восточных землях. Захватнические планы Запада обрели новые перспективы, связанные с возвышением любопытной фигуры, известной в истории как татарский темник Мамай.

Этот откровенно прозападный ставленник стал инструментом в руках генуэзцев, о которых с такой неохотой упоминают русские летописи. Итальянская торговая республика в тот период стремилась закрепиться гораздо далее Причерноморья и Приазовья. Но Москва противостояла подобным намерениям, немалую роль здесь играла церковь, устами преподобного Сергия Радонежского заявившая о невозможности хозяйничанья латинян на нашей земле.

Столкновение с великим князем Дмитрием не заставило себя ждать. Выпад Мамая следует рассматривать не обособленно, а как логичное звено вдохновляемой Западом агрессии против нашей земли. После смерти Ольгерда генуэзцы снарядили военный поход вглубь страны, опираясь на темника, выступившего организатором этого предприятия. Вторжение предпринято в 1380 году: речь о знаменитой Куликовской битве, которая оказалась для Москвы ударом в спину, что серьёзно осложняло ситуацию.

Наняв кочевников, укомплектовавшись генуэзской пехотой, ставшей ядром войска, Мамай выступил к Москве. Привлекли и литовского князя Ягайло, который жаждал продолжить дело Ольгерда. На помощь же московскому князю Дмитрию выступил противник Мамая — хан Тохтамыш. Его неприятие генуэзцев имело не только политические, но и личные причины: дочь хана убежала с одним молодым генуэзцем, а когда их настигли — покончила жизнь самоубийством, выбросившись из окна. Напомним: Мамай с генуэзцами спешили дать бой ещё до соединения войск Дмитрия и Тохтамыша, но это, как известно, не помогло.

Чтобы оценить место Мамая во всей этой истории, не лишне вспомнить бывшего советского генерала Власова, перебежавшего к гитлеровцам в годы Великой Отечественной войны. Пойдя на союз с генуэзцами, Мамай выступил в его амплуа, превратившись в персону поп §га(:а на уже бывшей родине. Мы не будем сейчас касаться споров о том, где происходило Куликовское сражение, в чём в последние годы любят упражняться. Подчеркнём только её огромное значение, поскольку речь шла о будущем нашего молодого государства.

Стереть из памяти Мамаево побоище было сложно, а потому его элегантно перекрасили в искомые татарские тона, аккуратно замазав западные уши. Кстати, после поражения Мамай в скором времени оказался там, где и должен был оказаться, — в генуэзской столице в Крыму, городе Каффа (ныне Феодосия). Здесь от ненужного союзника, провалившего задуманное предприятие, просто избавились, придушив в одну из прекрасных крымских ночей.

Однако московская победа не решила проблемы. На смену получившим отпор генуэзцам вновь ринулись поляки и немцы, надеявшиеся быть более удачливыми. К тому же через два года после Куликовской битвы последовал разрыв Дмитрия с Тохта-мышем, что произошло по ловко состряпанным наветам. Итогом стал поход последнего на Москву с чередой межкняжеских разборок. В 1386 году происходит знаковое событие: Литва заключает унию с Польшей, закреплённую браком Ягайло, ставшего Владиславом, и польской королевы Ядвиги. Эта династическая комбинация не только нарастила вес Литвы, но и создала манёвр для двоюродного брата Ягайло, одевшего польскую корону, — Витовта. Отныне он специализируется на борьбе с Москвой. Заметим, Витовт хорошо усвоил уроки Ольгерда с Мамаем и уже не надеялся только на военную силу, проявив большую изобретательность.

Литовский князь предусмотрительно заготовил династическую комбинацию. Летописи сообщают, что старший сын великого князя Дмитрия Донского Василий, пребывавший заложником в Орде, сумел бежать, но очутился где-то в западных регионах, в том числе в Молдавии. Находясь там, он даёт обещание Витовту жениться на его дочери Софье. И вот после смерти московского триумфатора Куликовской битвы Витовтова дочь прямиком въезжает в Кремль. Такие родственные узы, как несложно догадаться, не очень хорошо сказываются именно на Москве. В течение последующих десяти лет литовцы хозяйничают не только в Вязьме, Ржеве, Великих Луках, но и «всплывают» уже в Калуге и Туле.

За таким поворотом событий с тревогой наблюдали те, кого летописи именуют татарами. На их глазах происходило постепенное таяние Московии, причём без открытых военных действий, мириться с чем, разумеется, никто не собирался. Витовт также прекрасно понимал: достигнутые успехи, дабы стать необратимыми, должны быть подкреплены крупной боевой победой. Выяснение отношений произошло в левом притоке Днепра реке Ворскле в 1399 году. В битве сошлись татары и польско-литовское войско, укреплённое немецкими рыцарями.

В их рядах волею судеб оказался и Тохтамыш, чьё положение к этому времени сильно пошатнулось. Он надеялся на помощь в восстановлении утраченных позиций, за что согласился смириться с контролем Литвы и её союзников над Москвой. Витовт надеялся разбить ордынские рати, приобрести славу объединителя земель и прослыть в Европе героем. Но судьба распорядилась иначе: сокрушительное поражение обернулось рейдом татар по Украине. Поляков, литовцев, немецких рыцарей преследовали 500 вёрст, а сам Витовт еле унёс ноги. Киев, Луцк и другие города подверглись разгрому, живо напомнившему Батыево нашествие.