Александр Филюшкин - «От ордена осталось только имя...». Судьба и смерть немецких рыцарей в Прибалтике

Вильгельм в декабре 1552 г. горячо убеждал магистра фон Галена, что только Королевство Польское и ВКЛ в состоянии противостоять силе и мощи великого князя московского. Поэтому как было бы замечательно, если бы польско-литовская армия собралась бы около ливонской границы. Правда, фон Гален на призыв появления чужой армии у границ Ливонии отреагировал сдержанно и указал на необходимость соблюдения принципа нерушимости границ. В ответ Вильгельм отправил очень взволнованное письмо, что нет никаких свидетельств, будто бы литовские войска собираются нарушить границу, они не захватчики, а защитники. Король Сигизмунд И, справедливый сосед Ливонии, будет соблюдать все достигнутые соглашения. [174] Erzbischof Wilhelm an Heinrich von Halen, Meister des Deutschen Ordens in Livland. 1553, April 9, Kônigsberg // Herzog Albrecht von Preufien und Livland (1551–1557). Regesten aus dem Herzoglichen Briefarchiv… S. 63. Nr. 1573.

Таким образом, уже в конце 1552 г. был фактически продекларирован план вовлечения Ливонии в орбиту политики Короны, план предоставления военной помощи в обмен на политический союз. «Страшилкой», в значительной мере спекулятивной, здесь выступала Россия. И Вильгельм, и магистр искали контактов с Сигизмундом II. Со стороны архиепископа это было поручено его канцлеру Христофору Штурцу, со стороны магистра — советнику Иоганну фон Бокхорсту. При этом Вильгельм хотел вести переговоры с польским королем отдельно от магистерского посла. Рижскому архиепископу помогал Альбрехт, выступавший посредником.

В апреле 1554 г. на переговорах орденского канцлера Кристофера Буттихера с датским королем Христианом III обсуждался вопрос о претензиях Копенгагена на ливонские земли. Орден хотел получить зафиксированные в договоре гарантии отказа датской короны на территориальные претензии, а Христиан III с разными отговорками затягивал принятие подобного решения. Он требовал от магистра предоставления документальных свидетельств о правах ордена на Северную Эстландию. В результате желаемые для рыцарского государства договоренности достигнуты не были, Дания сохранила для себя возможность ставить под сомнение территориальное единство Ливонии. Звучало также требование передачи Нарвы в виде обеспечения старинных денежных займов ордена у датской короны. Магистр надеялся только на мирный ливонско-датский договор 1544 г., гарантом которого выступал император Священной Римской империи. Это соглашение могло удержать Христиана III от попыток решить территориальный вопрос военным путем.

Эти ожидания в какой-то мере оправдались: в 1554–1556 гг. Дания формально не вмешивалась в разгорающийся конфликт вокруг Ливонии, несмотря на все попытки, предпринимаемые Польшей и Пруссией, вовлечь Христиана III в антиливонский союз. Датский король считал, что Ливония должна оставаться частью Священной Римской империи и никакого передела власти и тем более подчинения отдельных частей орденского государства другим странам быть не должно. В то же время Дания была заинтересована в решении вопроса о взимании дани с провинций Гарриен и Вирланд и неоднократно выдвигала данное требование на переговорах с Ливонией. [175] Rasmussen K. Die livlandische Krise 1554–1561. Copenhagen, 1973. S. 34–41, 120; OlewnikJ. Polsko-Pruski plan inkorporacji Inflant… S. 396–398.

У Альбрехта к тому времени возник к ордену и личный счет: весной 1554 г. был раскрыт заговор герцога Генриха Брауншвейгского и немецких рыцарей. Мятежники хотели свергнуть Альбрехта, которого считали предателем, и восстановить из Пруссии Тевтонский орден во всем его средневековом блеске и могуществе. Заговор был разоблачен, Сигизмунд II направил послов в Священную Римскую империю, Поморье, Гданьск, Ливонию, Бранденбург с призывом не поддерживать мятеж. Генрих, осознав, что его планы провалились, уехал в Голштинию. Но было понятно, что такие заговоры неизбежны и будут повторяться, пока существуют ливонские рыцари.

В этом международном контексте ливонский вопрос и для Пруссии, и для Короны приобрел особую остроту. В августе 1554 г. в Вильно прибыл прусский посол Асвер фон Брандт. Он привез секретный мемориал с планом покорения Ливонии. В основу была положена модель присоединения Пруссии 1525 г. Польша должна предложить ордену свою защиту от нападения русских на условиях признания короля сюзереном магистра. Герцог рассчитывал, что висящий над головой ливонцев дамокловым мечом русско-ливонский договор 1554 г., по которому они обязались платить Юрьевскую дань, сделает их более сговорчивыми. Ливонии нужны гарантии обороны от русской агрессии, это очевидно. И Корона должна быть готова их предоставить — в обмен за инкорпорацию по прусской модели. Кроме того, на случай, если страха, что «русские идут», окажется недостаточно, герцог предлагал пугать ливонцев возможной датской агрессией и потерей Гарриена и Вирланда. Одновременно надо подталкивать к началу борьбы за эти провинции датского короля Христиана III, чтобы угроза не казалась ливонцам беспочвенной. [176] Olewnik J. Polsko-Pruski plan inkorporacji… C. 396–398.

Альбрехт приступил к активным действиям. В феврале 1555 г. в Шверине он провел переговоры с мекленбургским герцогом Яном Альбрехтом, на которых и родилась идея использовать для дестабилизации обстановки в Ливонии назначение коадъютором рижского архиепископа молодого герцога Христофора Мекленбургского. Оно было прямым нарушением рецесса Вольмарского ландтага 1546 г., по которому представитель наследственной аристократии не мог быть назначен коадъютором или епископом, поскольку это грозило секуляризацией ордена.

План Альбрехта, подготовленный к июню 1555 г., был прост. Назначение Христофора, «многообещающего юноши 18 лет» (род. 1537), должно будет вызвать недовольство руководства ордена. Видимо, кроме того, был расчет и на то, что Христофор окажется несовместим с суровым миром северных крестоносцев в нравственном отношении. Потеряв отца в 10 лет, юноша получил «женское воспитание» при дворе его матери в обществе придворных дам. В 16 лет он впервые оказался игрушкой в руках политиков — был послан в Париж в качестве заложника от протестантских князей. В 17 лет стал обладателем титула епископа Ратценбургского. По словам Г. В. Форстена, Христофор был «…изнеженный, под постоянной опекой боготворившей его матери, для своих лет слишком рано вкусивший всех мирских удовольствий в бытность свою во Франции, религиозно индифферентный, без надлежащего образования, занятый одною только мыслью, как бы веселее и беспечнее провести жизнь..». [177] Форстен Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях… С. 73.

Такой заместитель главного католического владыки страны не мог не вызывать раздражения у ордена. С Вильгельмом у рыцарской верхушки и без того непростые отношения. По мнению Альбрехта, коадъюторство Христофора спровоцирует выступление ордена против Рижского архиепископства — и тогда Сигизмунд II получает законное право вмешаться в конфликт как протектор и родственник Вильгельма. Вмешательство может иметь любые формы — вплоть до отправки войск на защиту архиепископа и его коадъютора, то есть фактически — военного вторжения и интервенции. Сигизмунд II должен незамедлительно отправить послов к архиепископу с уведомлением его об этом плане и гарантиями поддержки в любой ситуации.