Юрий Салин - История экономики Дальнего Востока

Грунт земли - чистый чернозем, глубиной в некоторых местах больше аршина.

Качество земли везде, на всем пространстве от Хабаровки до самой речки, впадающей в Уссури, 7 верст выше станицы Казакевичевой, одинаково удобно для хлебопашества и поселений, только требует расчистки.

Чистых мест для пашен на матером берегу нет, везде необходимо расчищать лес, потому и в этой станице пашни находятся на большом острове, лежащем против станицы, где земля не так хороша, но зато представляет чистое, не требующее расчистки пространство, здесь были яровые посевы казаков, около 25 десятин, на них собрано 1400 снопов всего хлеба и очень дурного качества, так что и половина семян не будет возвращена. Луга на том же острове, что и пашни.

Строевой лес в большом изобилии находится вблизи самой станицы, впрочем нет в нем до сих пор надобности, вся станица и казенные дома выстроены из паромов, на которых приходят сверху переселяемые казаки; паромов такое изобилие, что даже продают частным лицам.

Особенных выгод станица не имеет, кроме изобилия драгоценных лесов и географического своего положения при самом устье реки Уссури, куда отправляются в зимнее время многочисленные партии туземцев с нижнего Амура для звериных промыслов".

До 1910 года станица Казакевичева была центром одноименного округа.

Казаки несли военную службу, почтовую повинность и другие государственные обязанности и не имели возможности с "упорством крестьян" заниматься сельским хозяйством; по этой причине значительная их часть в первые годы заселения едва сводила концы с концами.

...О том, как жилось первым переселенцам, мы узнаём от путешественников, посетивших Амур. Вот что пишет С. Максимов ("Кому мать - кому мачеха"):

Заготовленные для переселенцев дома крайне плохи и притом в таком небольшом количестве, что в них принуждены были поместиться на предстоящую зиму по пять-шесть семей. Дома эти или, лучше, деревянные срубы, строены были линейными солдатами, по казенному наряду, на срок и к спеху: стало быть вышли дурны, неблагонадежны. Углы этих изб прилажены на глаз и на авось; пазы вышли неровные и законопачены были ветошью (прошлогодней травой), которая летом высохнет на солнце и превратится в пыль; пыль эту выдуют и унесут в лес крепкие ветры или вымочат в грязь осенние дожди. На многих домах успели настлать один только потолок и то кое-как; на редком из них были сделаны крыши; в редком случае сложены печи, вставлены рамы; в немногих из рам врезаны стекла - дорогой, редкий продукт бесстекольной Сибири. Равным образом, переселенцы получили очень мало железа, да и то, которое им было выдано, оказалось дурного качества. Приготовленное на казенном Петровском заводе, оно было плохо прокатано: топоры и заступы очень скоро расплющивались и становились негодными, редкие сошники годились на какое-нибудь употребление; жалобы на полученное железо и просьбы о замене его новым были повсеместны. Переселенцы готовы были купить железо, но купить было негде. Восточная Сибирь, несмотря на существование двух больших казенных заводов и на избыток и изобилие железных руд, до сих пор так же нуждается крепко в железе, как и в стекле и во всех мануфактурных изделиях. Н.М. Пржевальский, отрывок из книги "Путешествие в Уссурийском крае":

...По всему правому берегу Уссури, от низовьев до впадения Сунгачи, поселены казаки в двадцати восьми станицах, которые расположены на расстоянии 10-25 километров одна от другой. Все станицы выстроены по одному и тому же плану. Они вытянуты вдоль по берегу Уссури, иногда километр длины, и большей частью состоят из одной улицы, по которой то в одну линию, то в две, справа и слева, расположены жилые дома.

Дома имеют обыкновенно одну, редко две комнаты, в которых помещается хозяин - казак со своим семейством. Сзади дворов лежат огороды, но особых хозяйских угодий не имеется, так как казаки держат свой скот постоянно под открытым небом, а хлеб после сбора складывают в скирды на полях. Наружный вид казацких станиц далеко не привлекателен, но еще более незавидно положение их обитателей.

Казаки были переселены сюда в период 1857-1862 годов из Забайкалья, где они выбирались по жребию: волей или неволей должны были бросить свою родину и идти в новый, неведомый для них край. Только богатые, на долю которых выпадал жребий переселения, могли отделаться от этой ссылки, наняв вместо себя охотников, так как подобный наем был дозволен местными властями.

Разумеется, продавать себя в этом случае соглашались только одни бобыли, голь, которые явились нищими и в новый край.

Живут казаки очень плохо. Большая часть из них не имеет куска хлеба насущного, и каждый год с половины зимы до снятия урожая казна должна кормить большую часть населения, чтобы хоть сколько-нибудь спасти его от голода.

Обыкновенно выдают неимущим казакам по 12 килограммов муки в месяц, но так как этого пайка для многих семейств недостаточно, притом он не вдруг выдается всем голодающим, казаки подмешивают к получаемому провианту семена различных сорных трав, а иногда даже глину. Испеченный из этой смеси хлеб имеет цвет засохшей грязи и сильно жжет во рту. Главным подспорьем к этому, но далеко не у всех, служит кирпичный чай, завариваемый с солью, или так называемый бурдук, то есть ржаная мука, разболтанная в теплой воде.

Если нет ни того ни другого, казаки приготавливают из высушенных гнилушек березы и дуба особый напиток, называемый шульта, и пьют в огромном количестве вместо чая.

Рыбную и мясную пищу зимой имеют очень немногие, едва ли двадцатая часть всего населения, остальные же довольствуются шультой и бурдуком, то есть яствами, на которые нельзя без омерзения и взглянуть свежему человеку.

Бледный цвет лица, впалые щеки, выдавшиеся скулы, иногда вывороченные губы, по большей части невысокий рост и общий болезненный вид - характерные черты физиономии этих казаков. Даже дети казаков какие-то вялые, неигривые. Ни разу я не слыхал на Уссури русской песни, которая так звучит на берегах Волги, не запоет ямщик, который нас везет.

Везде встречаешь грязь, голод, нищету, так что невольно болеет сердце при виде всего этого.

...8 декабря 1858 года был утвержден журнал Второго Сибирского комитета, в котором излагались основные правила о свободном казенно-коштном переселении крестьян в Приамурский край, причем для указанных целей ежегодно отпускалось 100 тысяч рублей. Генерал-губернатору Восточной Сибири было разрешено выдавать крестьянам-переселенцам ссуды на покупку скота, земледельческих орудий, не превышавшие 60 рублей на каждую семью.

Эта помощь имела для переселенцев огромное значение. Ведь многие, прибыв на новое место жительства, не имели инвентаря, не хватало крупного рогатого скота, лошадей, хотя прекрасные заливные луга позволяли содержать коров, овец, птицу.