Борис Борисов - Школа жизни

В полдень я зашел в Политуправление флота к Анатолию Алексеевичу Муравьеву. Он заканчивал инструктаж политработников кораблей, уходивших на выполнение боевых заданий. Освободившись, Анатолий Алексеевич рассказал:

— Ты знаешь, что три дня назад американцы сбросили на Японию атомную бомбу. Разрушен город Хиросима, погибли тысячи мирных жителей. А сегодня — еще бомба. Еще десятки тысяч убитых, калек… Для чего это нужно? — возмущался генерал. — Все равно с нашим вступлением в войну судьба Японии предрешена…

— А что слышно с фронта?

— Войска всех трех фронтов перешли в наступление. Начали боевые действия флот, Амурская Краснознаменная и Северная Тихоокеанская флотилии. Японцы везде застигнуты врасплох. Наступление развивается успешно…

В городской и районные военкоматы приходили мужчины, юноши, женщины и девушки, просили направить их на фронт. В числе подавших заявления было много коммунистов и комсомольцев. Комсомольцы приходили в райкомы и горкомы целыми группами.

Ко мне зашел секретарь горкома комсомола Павел Кашкин:

— В Ленинский райком пришла группа девушек-комсомолок из ремесленного училища № 5, просят направить их на фронт. В райкоме им заявили, что в этом нет необходимости. Они пришли к нам, в горком. Наши разъяснения тоже не помогли. Продолжают настаивать…

Я попросил переговорить с юными патриотками заведующего отделом пропаганды и агитации горкома партии Матвея Алексеевича Акайкина. Посоветовал сказать девушкам, что при первой же необходимости их просьба будет удовлетворена. Но и это не помогло. Отправились в крайком комсомола.

В своем заявлении в крайком девушки писали:

«Мы были в Ленинском райкоме и Владивостокском горкоме ВЛКСМ, где убедительно просили послать нас в ряды действующей героической Красной Армии, но нам везде говорят одно и то же: учтем вашу просьбу. А мы ждать не можем. Ведь мы комсомолки и имеем право сражаться с ненавистным врагом. Помогите нам. Мы будем сражаться стойко и не опозорим знамя трижды орденоносного Ленинского комсомола».

Я видел этих девушек — совсем еще молоденьких, шестнадцати-семнадцати лет. Они были очень удручены, когда и в крайкоме комсомола им сказали то же самое. Я утешал их, советовал набраться терпения и подождать.

Девушки оказались удивительно настойчивыми. Позже они пытались попасть на фронт через военкомат. Когда же и там получили отказ, переключились на сбор подарков фронтовикам, дежурили в госпиталях, работали в командах МПВО и все заслужили благодарность от командования. Я очень сожалею, что не записал фамилии этих девчат.

Вечером город погрузился в темноту и тишину. На КП подводились итоги работы в первый день войны. Слушали доклады секретарей райкомов и председателей райисполкомов.

На предприятиях новые отряды рабочих вставали на фронтовую вахту. На Дальзаводе бригада судосборщиков орденоносца Фаткулина на одном из важных объектов закончила работу намного раньше срока. Во втором районе торгового порта бригада грузчиков Майданюка выполнила дневное задание на триста процентов, а в третьем районе бригада Лобашова — на двести сорок. Рабочие паровозного депо, чтобы выполнить фронтовой заказ, трудились с утра до трех часов ночи. Только из торгового порта железнодорожники отправили за сутки триста сорок восемь вагонов различных грузов, большинство их предназначалось фронту.

Какие выводы можно было сделать после первого дня войны с Японией? Наши войска, моряки флота успешно вели наступление. Трудящиеся Владивостока и всего края проявили выдержку, высокий патриотизм, дисциплину, все силы отдавали на помощь фронту. Коммунисты, как всегда, были в первых рядах воинов и тружеников тыла.

Наступила вторая ночь войны с Японией. Как и накануне, во Владивостоке все были настороже. С минуты на минуту ждали налета японских бомбардировщиков.

Вместе с Молоковым мы вновь побывали во всех районах города. Предварительные тренировки сыграли свою роль. Затемнен Владивосток был хорошо, хотя жизнь кипела повсюду. Дальзаводцы вели срочные работы на боевых кораблях, в торговом порту суда готовились к участию в военных операциях, по соседству сосредоточивались предназначенные для морских десантов войска.

Вторая военная ночь тоже прошла спокойно, если не считать стрельбы зениток, ставивших заградительный огонь. Позднее оказалось, что тревога была напрасной. Это появились в воздухе наши самолеты, сбившиеся с курса.

Утром 10 августа мы слушали сводку Совинформбюро. Советские войска 9 августа пересекли границу на широком фронте Маньчжурии, в Приморье, в районе Хабаровска, в Забайкалье. «В общем за 9 августа, — говорилось в сводке, — наши войска продвинулись от 15 до 22 километров».

Райкомы провели совещания секретарей парторганизаций об очередных задачах в связи с войной. Вечером, по окончании рабочего дня, с этой же повесткой прошли партийные собрания. Коммунисты единодушно заверяли Центральный Комитет партии и Советское правительство, что отдадут все силы на борьбу с врагом.

Эти слова подтверждались делами. В горкоме и райкомах находились лишь дежурные, все остальные начинали и кончали рабочий день на предприятиях, помогая перестраивать работу на военный лад. Секретари райкомов докладывали, что вооруженные отряды коммунистов и комсомольцев укомплектованы, четвертая часть личного состава находится на казарменном положении.

— Несколько сот комсомольцев просят послать их на фронт, — заявил Павел Кашкин. — Я тоже в их числе.

— Здесь ты не менее нужен, — ответил я. — И комсомольцы пусть пока работают. Потребуется — скажем.

Много забот было у Матвея Алексеевича Акайкина, у всех работников отделов пропаганды и агитации горкома и райкомов, у секретарей парторганизаций. Население хотело знать, что происходит на фронте, как воюет наш флот. Агитаторы по два-три раза в день проводили беседы и читки газет. В городском агитпункте, открывшемся в помещении парткабинета, с утра до ночи было полно народу. Лектор, докладчик, агитатор, каждый житель Владивостока мог получить необходимую консультацию, справку, послушать лекцию, прочесть свежую газету, узнать последние новости с фронта, получить плакаты, листовки, тексты лозунгов.

Репродукторы не выключались. Все жадно ловили каждое новое сообщение с фронта. Газеты «Красное знамя» и «Боевая вахта» были нарасхват.

Всюду чувствовалась уверенность людей в безусловной и быстрой победе над врагом. А когда 11 августа стало известно, что японское правительство заявило о своей готовности принять условия Декларации союзников от 26 июля, среди населения и даже у отдельных руководящих работников появилось настроение благодушия. Кое-где ослабили внимание к светомаскировке, стали возвращаться в город эвакуированные, пошли разговоры, что войне конец.