Борис Борисов - Школа жизни

Да, положение было чрезвычайно критическим.

— Мобилизуйте на фронт всех, кого только возможно, — позвонил мне дивизионный комиссар Кулаков.

— Сколько у нас осталось коммунистов? — спросил я Сарину. Она заменяла тогда Михалеву, которая продолжала заниматься продовольственным снабжением населения и находилась в убежище горторга.

— Человек четыреста.

— А комсомольцев? — спросил я у Багрия.

— Примерно пятьсот…

Этой же ночью большой отряд бойцов боевых дружин, в числе которых было около двухсот коммунистов и комсомольцев, ушел на фронт. Коммунисты и комсомольцы составляли основной костяк боевых дружин, команд МПВО, несли охрану предприятий. Каждый коммунист работал за двоих. Я не помню случая, чтобы кто-нибудь хотя бы своим видом показал, что он боится рисковать жизнью, что то или иное задание ему не по силам.

Когда был убит заведующий военным отделом Центрального райкома партии Осадчий, направленный на одно из предприятий для отбора на фронт бойцов, это поручение немедленно вызвался выполнить заведующий военным отделом горкома Бакши. Саша Багрий, Маруся Ерахтина и Надя Краевая ежедневно сопровождали женщин и детей до аэродрома и Камышовой бухты. Анна Михайловна Михалева, сохраняя спокойствие и рассудительность, обеспечивала население продовольствием. Александр Акопович Петросян не уходил с промышленных предприятий, помогая хозяйственным руководителям и партийным организациям выполнять фронтовые заказы. Заместитель председателя горисполкома А. И. Степанченко без суматохи эвакуировал людей из самых опасных мест…

Людей было не узнать — похудевшие, с воспаленными от бессонницы глазами, в изодранной одежде… И тем не менее они не вызывали жалости. Так велика была сила их духа, так сильна была их вера в победу Красной Армии, нашего народа над врагом!

В ночь на 28 июня в сопровождении Терещенко и бойца МПВО я направился на командный пункт флота. Города фактически уже не было. Остались сплошные развалины. Но гитлеровцы продолжали бомбардировку и артобстрел. По свидетельству французского генерала Л. Шассена, только за последние двадцать пять дней осады Севастополя немецкая артиллерия обрушила на укрепления тридцать тысяч тонн снарядов, а самолеты Рихтгофена сделали двадцать пять тысяч самолето-вылетов и сбросили сто двадцать пять тысяч тяжелых бомб. Этого было достаточно, чтобы от города не оставить камня на камне. Пройти с улицы Карла Маркса через гору до улицы Ленина, где неподалеку от Южной бухты находился командный пункт оборонительного района, было не так-то просто.

Не успел я появиться на КП, как адъютант командующего сказал, что меня несколько раз спрашивала по телефону Сарина.

— Что случилось? — позвонил я Антонине Алексеевне.

— Жив?

— Пока жив.

— А мы уж думали… Вслед за тобой с КП вышли председатель Красного Креста Гордиенко и врач Турская. Обе погибли…

У вице-адмирала Октябрьского я узнал, какова обстановка на фронте.

— Тяжело… Отходим… — медленно проговорил Филипп Сергеевич. — Несем большие потери в людях. Не хватает техники, боеприпасов. Пополнения с Большой земли доставлять стало почти невозможно. Используются лишь небольшие надводные корабли, подводные лодки, транспортные самолеты. На них разве много доставишь?..

В комитете обороны договорились: если возникнет непосредственная угроза захвата противником того или иного предприятия, взрывать его… Вывести население из Инкермана, из штолен СевГРЭС и спецкомбината № 2; подготовить к эвакуации население и большую группу актива…

На КП прибыл командир одной из артиллерийских частей. Он просил горком прислать на батарею делегацию от трудящихся города. Наши воины видели, как фашисты изуродовали город, и часто спрашивали, остался ли кто в живых. Хотелось им увидеть севастопольцев, услышать от них живое слово.

Возглавить делегацию поручили Наде Краевой. Вместе с активистками Дженевиз, Поляковой, Калиниченко она подготовилась к встрече с гвардейцами-артиллеристами.

Надю трудно было узнать. За последние дни мы привыкли видеть ее в комбинезоне, в сапогах и каске. А теперь она была в модном розовом платье, на ногах изящные туфельки, волосы красиво убраны. В руках у Нади был огромный букет цветов и свежий номер городской газеты «Маяк коммуны».

— Неужели еще остались цветы в Севастополе? — удивился Терещенко…

Возвратилась делегация с батареи уже перед рассветом двадцать девятого. Надя рассказала, как тепло встретили их гвардейцы, которым просто не верилось, что перед ними были женщины Севастополя, такие нарядные, бодрые, да еще с цветами.

Вслед за Надей на КП появился Саша Багрий, он успел побывать на Херсонесском мысу и в Камышовой бухте. Все назначенные к эвакуации были благополучно отправлены на Большую землю.

Отдав необходимые распоряжения, я лег отдохнуть, но заснуть не мог. Кап, кап, кап! — падали с потолка капли воды, сильной болью отзываясь в голове. Посмотрел на часы: без четверти пять. А в пять наверняка начнется бомбежка…

Разбудили взрывы. Посмотрел на часы. Точно: пять.

— Вышковые сообщают, что в воздухе десятки бомбардировщиков, — встретил меня начальник штаба Малый. — Что бомбить-то?.. И так все разрушено, все горит…

И тут наш командный пункт так тряхнуло, что земля закачалась под ногами. Погас свет. Прекратили работу телефоны. Замолчали вентиляторы.

— Опять засыпало вход! — крикнул кто-то. — Прямое попадание! Есть жертвы.

— Не иначе как специально бомбят наш район, — сказал вошедший Ефремов.

Вскоре появились Сарина и Петросян; они только что из города.

— Остановились СевГРЭС и оба спецкомбината, завод «Молот» и «Мехстройзавод» не работают… Морской завод противник обстреливает прямой наводкой. Нельзя носа высунуть…

— А как рабочие?

— Наиболее крепкие мужчины берут оружие, другие эвакуируются… Спецкомбинат № 1 покинули все рабочие. В штольне остались лишь руководители предприятий и боевая дружина… Со спецкомбината № 2 людей начали выводить. Руководят этим Степанченко и Гырдымова. Немцы совсем близко, обстреливают подходы к штольне. Но думаем, что все успеют уйти…

Петросян протянул мне какой-то листок.

— Возьмите, — сказал он. — Сводка о том, что сделано промышленностью города за время обороны. Правда, неполная. Может, пригодится…

Это были тяжелые, трагические минуты. Я понял, что хочет сказать Александр Акопович: «Вдруг погибну — историкам пригодится»… Стал читать: «Минометов — 2408, мин — 113 720, ручных гранат — 305 699, противотанковых и противопехотных мин — 231 549, авиабомб — 8714, построено три бронепоезда, поезд-баня». Затем Петросян подробно перечислял объем работ по ремонту боевых кораблей, транспортов, танков, самолетов, орудий, автомашин, ручного оружия, по выработке обмундирования, белья, обуви.