Борис Борисов - Школа жизни

— Через торговый порт серьезно сказывается влияние заграницы, — пояснил он.

Председателя крайисполкома Антона Федоровича Блощаненко больше всего беспокоило состояние городского хозяйства, снабжение топливом в зимний сезон, положение с городским транспортом. Все было важно, и я стал заниматься этими делами в равной степени. Однако после одного из первых заседаний бюро стало очевидно, что придется перестроиться.

— Безусловно, все требует глаза, — говорил на этом заседании генерал-майор Муравьев. — Но главное сейчас Дальзавод и местная противовоздушная оборона. И действовать вам надо так же, как действовали в Севастополе перед войной. Помните, конечно? — обратился он ко мне.

— Да, только так, — подтвердил вице-адмирал Фролов.

Члены бюро заинтересовались, стали расспрашивать, как именно была организована работа на Морском заводе. Я подробно рассказал.

— Но это же штурмовщина… — заметил кто-то из присутствующих.

— Да, тогда была штурмовщина, — ответил на реплику Анатолий Алексеевич Муравьёв. — Здесь сейчас в этом нет необходимости. А вот опыт мобилизации коммунистов на помощь флоту следует использовать.

На том и порешили: основное внимание городской партийной организации сосредоточить на Дальзаводе и местной противовоздушной обороне.

Причины отставания местной противовоздушной обороны для меня были ясны: война далеко, есть, мол, заботы поважнее. Но отчего неблагополучно на Дальзаводе?

Мнения были самые противоречивые. Одни говорили, что все дело упирается в руководителей, другие ссылались на плохое снабжение, третьи сетовали на низкую квалификацию недавно принятых рабочих, на плохую организацию производства, низкую дисциплину. Некоторые корень зла видели в слабой работе партийной организации, в том, что наркомат, районные, городские и краевые организации недостаточно помогают заводу.

Стараясь глубже разобраться в положении дел на заводе, мы вместе с первым секретарем Ленинского райкома города Дудоровым и заместителем секретаря крайкома Мараховским, с работниками горкома стали чаще там бывать. Встречались с руководителями, с рабочими, инженерами и служащими, присутствовали на партийных собраниях, на производственных и технических совещаниях. Постепенно стало ясно, что руководители завода, бывшего долгое время в прорыве, потеряли веру в возможность быстро добиться успеха.

Решили собрать в парткоме завода старых производственников для неофициальной беседы за чашкой чая.

Ветеранов труда на заводе было много. Даже те, кому перевалило за шестьдесят, не собирались на пенсию. «Не то время! Каждые рабочие руки на счету, а особенно — наши…»

Старые кадровые рабочие многое могли объяснить и подсказать. В самом деле, кто мог знать завод, со всеми его бедами и победами, лучше, чем, скажем, старый токарь Николай Алексеевич Черных? Он проработал здесь больше полувека. Начинал до революции мальчиком на побегушках за пятнадцать копеек в день. Благодаря упорству, способностям и рабочей сноровке через несколько лет стал артистом в токарном деле. Работа его высоко ценилась. С особой гордостью рассказывал Николай Алексеевич, что точил детали для крейсера «Варяг», когда тот — еще во время оно! — стоял у стенки завода.

После революции Николай Алексеевич вместе с сотнями других рабочих стал подлинным хозяином своего завода. Да разве только завода?! Три года Н. А. Черных был членом Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета.

В сорок четвертом, несмотря на преклонные годы, Николай Алексеевич по-прежнему находился в центре заводских событий. К приглашению на чашку чая он отнесся с большой серьезностью. Пришел загодя, чинный и строгий. Да и другие не заставили себя ждать. Пришли приодетые, аккуратно побритые.

Были здесь шестидесятипятилетний электросварщик М. П. Сюткин, и всеми уважаемый на заводе мастер механического цеха В. С. Давыдюк — участник революционного подполья и вооруженного восстания во Владивостоке, а также старший мастер А. Е. Шаповалов. Пригласили мы начальников участков и цехов. Всех я теперь уже не помню, но народу собралось много.

Беседа завязалась быстро и с самого начала приняла деловой и откровенный характер. Чувствовалось, что говорили о наболевшем. Начал Николай Алексеевич Черных.

— В чем дело, спрашиваете вы? — заговорил он рассудительно и спокойно. — А вы по цехам ходили? Ходили, конечно. Ну, а кто за станками стоит? То-то и оно! Не каждого работягу из-за станка видать. Им еще голубей гонять надо, а они заказ выполняют — прави-тель-ствен-ный! Или женщин взять. Вчера они только над кастрюлями были командиры, а сегодня — на ответственном участке! А как стараются! Иная под горячую руку полторы нормы выгонит. Я хочу предложить: давайте к новичкам, к подросткам прикрепим старых производственников, пусть мастерство свое передают. Их и дисциплине обучать надо. И еще: почаще нужно беседовать с рабочими — о войне, о нашей жизни. Читают у нас в цехе газеты? Конечно, читают. Только все ли слушают? А надо добиться, чтоб все! Надо так, чтоб каждую минуту рабочий помнил: «Не просто за станком стою — по врагу бью!»

Поддержал разговор электросварщик Сюткин:

— Не нравится мне во многих новичках вот что: нет в них привязанности и любви к заводу. Хотелось, чтобы все они здесь чувствовали себя как в семье родной. Вот тогда и за дела заводские болеть будут. А то ведь как у иных бывает: резец пережжет — и в стружку его, в стружку… Разве ж можно терпеть такое?! — повысил он голос. — К своему добру небось жалость имеют!

Закончил свое выступление Сюткин совсем мирно, проникновенно:

— Работать надо больше с молодежью, учить и воспитывать ее…

— Верно, есть у нас тут недоработка, — согласно кивал парторг ЦК А. Г. Муленков.

В тот вечер говорили о многом.

— В столовой очереди. Опоздания на работу стали системой. Неужели нельзя составить график работы столовой так, чтобы там не было толчеи?

— На работу многие из нас топают пешком чуть ли не через весь город. В трамвай не влезешь. На это уходит два-три часа. Лучше бы работали это время!

— Неплохо, если б руководители завода почаще выступали перед рабочими… Да и райкомовцам негоже ходить по цехам как экскурсантам… Пусть ближе с людьми познакомятся.

— Иной раз не знаем, как сработала смена. Хоть бы доски показателей вывесили!

Снова поднялся электросварщик Сюткин:

— Лодырей надо покрепче прижать. Да чтоб сами рабочие взялись за них. На собраниях их с песочком продраить, в газете пробрать… Исправятся! Не может быть, чтоб не исправились. Ну, а если… Тогда наказывать, и строго. Время-то военное…

Надолго затянулась наша беседа. И не удивительно. Вопросы обсуждались самые насущные, обстановка располагала к откровенности. Говорили кто как мог: одни пространно, другие ограничивались репликами.