Виталий Пенской - Полоцкая война [Очерки истории русско-литовского противостояния времен Ивана Грозного. 1562-1570] [litres]

Хитрый крымский «царь» Девлет-Гирей I, однако, не торопился исполнять свою «обетницу». Он с удовольствием играл роль «третьего радующегося» и уж совершенно точно не собирался таскать каштаны из огня для короля. К тому же в 1560 г. русское наступление на Крым все еще продолжалось, и хан не рискнул выступить в поход, имея угрозу и со стороны Днепра, и со стороны Дона, ограничившись отиравкой в Поле небольших отрядов, имевших задачу прощупать русскую оборону на крымской «украйне». Ив 1561 г. хан не торопился демонстрировать свою «приязнь» Сигизмунду, а вместо этого прислал Ивану Грозному своего гонца с малым «поминком», аргамаком, демонстрируя тем самым желание продолжить контакты с Москвой 129.

В Москве знали и о пересылках между Вильно и Бахчисараем, и о том, что Сигизмунд пытается натравить Девлет-Гирея I на Русскую землю. Об этом Иван прямо писал в ответной грамоте королю, которую должен был доставить Корсак (к ней была приложена копия послания Сигизмунда Девлет-Гирею, изъятая у литовских гонцов воеводой Данилой Адашевым на днепровском перевозе 130, с предложением хану организовать поход татарских ратей на Русскую землю) 131. В общем, в Москве не заблуждались относительно действительных целей посольства Корсака. Отправляя его обратно 12 апреля 1562 г., Иван строго-настрого наказал приставам Менынику Проестеву и Андрею Мясному следить за тем, чтобы «с литовским посланником не говорил никто; а кто учнет с литовским посланником и с его людми говорити тайно, и Меншому и Ондрею того изымав прислати к Москве» 132. Одним словом, последняя попытка Сигизмунда отсрочить начало войны успеха не имела. Москва, убедившись в нежелании Вильно идти на компромисс, не видела сколько-нибудь стоящих причин откладывать начало войны.

Каков был план действий царских ратей на кампанию 1562 г.? При сопоставлении сведений из летописей и разрядных книг складывается следующая картина. Группировка русских войск на литовском «фронте» состояла из трех «эшелонов». Первый «эшелон» включал в себя две рати – смоленскую и стародубскую. Пока они опустошали Литву, в Великих Луках, Холме и Дорогобуже собирались полки второго эшелона. Ну а за первым и вторым «эшелонами» в поход должен был выступить сам Иван Грозный 133. При этом часть сил была выделена на всякий случай для обороны крымской «украйны» 134.

Задачи, которые предстояло решать каждому «эшелону», можно попытаться определить исходя из состава ратей, в них входивших, и анализа поименного списка воевод.

Начнем со смоленской. Роспись 7070 г. (1561/62 г.) называет смоленскими воеводами, которые «годовали» в то время в Смоленске, шесть человек и еще двоих – в качестве городничих 135. Первый в этом списке, боярин М.Я. Морозов, происходил из старой московской боярской семьи, служившей московским князьям еще во второй половине XIV в. Его карьера первоначально шла при дворе – в феврале 1547 г. он заменил убившегося с лошади В.М. Тучкова в качестве «дружки» со стороны царской невесты Анастасии Романовой 136. В 1548 г. Морозов был пожалован чином окольничего, а в 1549 г. стал боярином 137и в составе царской свиты отправился вместе с юным Иваном на Казань. В 1550 г. боярин участвовал в царском выходе в Коломну «по вестям» с Поля о приближении татар. В эту кампанию он получил и первое воеводское назначение – отправив в Поле на разведку «лехкую» рать во главе с князем С.И. Микулинским, Иван назначил воеводой Сторожевого полка нашего героя. По возвращении же с Поля Морозов был оставлен в Рязани воеводой Передового полка 138. В казанском походе 1552 г. боярин руководил нарядом, и, видимо, успешно, раз в дальнейшем он как «эксперт» неоднократно руководил нарядом, не забывая и о полковой службе 139.

В общем, боярин Морозов был опытным воеводой, хотя и не хватавшим звезд с неба, – воевода средней руки, каких в русском войске в ту пору было немало. Максимум, чего он добился к этому времени, так это должности первого воеводы Сторожевого полка в зимнем 1558 г. походе в Ливонию и второго воеводы Большого полка в летнем 1560 г. походе на Феллин. И что самое важное, ему явно не хватало опыта руководства пусть и небольшой, но самостоятельной ратью. Стоит ли удивляться, что перед завершением перемирия в Смоленск прибыл из Москвы князь Ф.И. Лыков-Оболенский с царским наказом. В нем Морозову со товарищи сообщалось, что в Смоленск должен прибыть бывший казанский «царь» Шигалей (Шах-Али) с многочисленными татарами и прочими служилыми инородцами 140, и вместе с русскими служилыми людьми эта сборная рать должна отправиться в поход против литовцев 141.

Командовать ею фактически должен был боярин воевода И.В. Шереметев-Болыной, опытный военачальник и ветеран многих походов, герой сражения при Судьбищах летом 1555 г. 142Войско его, расписанное на Большой, Передовой и Сторожевой полки, с тремя татарскими царевичами и пятью русскими воеводами (не считая самого Шереметева и приставов при татарских царевичах) 143, насчитывало примерно 6–6,5 тыс. «сабель» и «пищалей (в том числе посаженных на конь смоленских стрельцов и казаков) 144.

Структура смоленской рати и ее состав (значительную часть которой составляли татары и служилые инородцы) позволяет считать, что перед нами – типичная «лехкая» рать. Она не должна была ввязываться в сколько-нибудь серьезные бои, но осуществить быстрый и опустошительный рейд по территории неприятеля, нанести ему максимально возможный урон, взять пленных и разведать намерения противника 145. Эту задачу смоленская рать успешно выполнила. В королевском листе, разосланном пограничным старостам и державцам 2 апреля 1562 г., сообщалось, что «люди вторгнувъши московские под Полоцко на рубежы села выпалили и немало людей в полон побрали» 146.

Московский книжник, составитель официальной истории войны, уточнил эти сведения. «Марта же в 25 день царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии, з Жигимонтом-Августом королем додръжав перемирие по перемирным грамотам до Благовещениева дни, и за королево неисправленье посла в Литовскую землю рать свою а велел Шигалею-царю отпустити из Смоленска царевича Ибака 147да царевича Тахтамыша 148да царевича Бекбулата 149да бояр и воевод Ивана Васильевича Шереметева Болшово да Ивана Михайловича Воронцова и иных воевод многих со многими людми и с Тотары ис Мордвою», – записал он. И далее он отметил, что государевы люди «пришли в Литовскую землю на Святой неделе безвестно, и воевали Оршу и Дубровну и Мстиславль, и слободы у Орши сожгли, а у Дубровны посады пожгли же, и полон многий поймали» 150. Этот рейд занял немного времени – меньше недели. 26 марта воеводы выступили в поход, а 2 апреля Сигизмундуже отправляет письмо, в котором подвел печальные итоги промашки, допущенной пограничными warlord’aMH, ибо разосланные на порубежье от имени Сигизмунда еще осенью 1561 г., предупреждения оказались бесполезными. Вторжение русских войск застало литвинов врасплох, и они не сумели организовать отпор неприятелю.