Леонид Млечин - До и после смерти Сталина

Сталину несложно было избавиться от кого угодно. Трудность состояла в том, что имя Жданова было связано с крупными акциями, которые нельзя было подвергать сомнению — они определили духовную атмосферу в стране после войны.

Самые знаменитые из них появились уже через год после победы, в 1946 году, — «О журналах «Звезда» и «Ленинград» (14 августа), «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» (26 августа) и о кинофильме «Большая жизнь» (4 сентября). В результате Анну Ахматову и Михаила Зощенко исключили из Союза писателей, а вторую серию фильма «Большая жизнь» за «идейно-политическую порочность, фальшивое, искаженное изображение советских людей» запретили.

Сильва Гитович, которая работала в Ленинградском отделении Союза писателей, на всю жизнь запомнила, как Жданов выступал в Смольном по поводу Зощенко и Ахматовой:

«На трибуне Андрей Александрович Жданов — представительный, полнеющий, с залысинами на висках, с холеными пухлыми руками. Он говорит гладко, не по бумажке, стихи цитирует наизусть. Все, что он говорит, ужасно. С каждой его фразой напряжение все более и более возрастает. В зале тревожная, щемящая тишина. Все боятся посмотреть друг на друга».

Дело не ограничивалось одной поэтессой, одним прозаиком и одним фильмом. Это был урок остальным. Постановления ЦК перечеркивали надежды интеллигенции на то, что после войны репрессии прекратятся и наступит долгожданная свобода.

5 января 1948 года Сталин и Жданов посмотрели в Большом театре оперу Вано Мурадели «Великая дружба». Постановка им не понравилась. Сняли с должности председателя Комитета по делам искусств Михаила Борисовича Храпченко (известного литературоведа и будущего академика) «как не обеспечивающего правильного руководства».

Сталин обратился к тогдашнему руководителю агитпропа ЦК Дмитрию Шепилову:

— Слушайте, товарищ Шепилов, почему у нас нет советских опер? Всякие там итальянские, немецкие, хорошие русские есть, а советских нет?

Шепилов доложил:

— Товарищ Сталин, это не совсем точно. У нас есть хорошие оперы. Например, «Тихий Дон» Дзержинского, «В бурю» Хренникова.

Сталин его не слышал:

— Надо заняться этим делом. Разобраться, почему нет, и создать условия для того, чтобы такие оперы были.

В феврале появилось разносное постановление ЦК «Об опере Мурадели «Великая дружба». В том же году собрали Всесоюзный съезд советских композиторов и провели трехдневное совещание музыкальных деятелей в ЦК. За формализм жестко разносили не только Вано Ильича Мурадели, но и таких выдающихся композиторов, как Дмитрий Дмитриевич Шостакович и Сергей Сергеевич Прокофьев.

Жданову было поручено председательствовать на заседаниях оргбюро и руководить работой секретариата ЦК, что означало: он — второй в партийной иерархии. Иностранные журналисты отмечали: в Ленинграде портретов Жданова больше, чем Сталина. Такой «иконографии» они не видели ни в одном другом городе сталинской России.

На ужинах Сталин сажал рядом с собой Жданова и назначал его тамадой. Правда, всякий раз объяснял Андрею Александровичу, когда и за кого пить, а иногда и буквально диктовал текст тоста. Другие члены политбюро, потом и кровью пробивавшиеся наверх, не любили Жданова, которому, как им казалось, слишком легко далось возвышение по партийной лестнице. Завидовали ему — как без этого!

«Он неплохо играл на гармони и на рояле, — писал Хрущев. — Мне это понравилось. Каганович же о нем отзывался презрительно: «Гармонист». Каганович часто ехидно говорил:

— Здесь и не требуется большого умения работать, надо иметь хорошо подвешенный язык, уметь хорошо рассказывать анекдоты, петь частушки, и можно жить на свете.

Признаться, когда я пригляделся к Жданову поближе, в рабочей обстановке, стал соглашаться с Кагановичем. Действительно, когда мы бывали у Сталина (в это время Сталин уже стал пить и спаивать других, Жданов же страдал такой слабостью), он бренчит на рояле и поет, а Сталин ему подпевает. Эти песенки можно было петь только у Сталина, потому что нигде в другом месте повторить их было нельзя. Их могли лишь крючники в кабаках петь, а больше никто».

Почему же Андрей Александрович попал в немилость?

Сталин постоянно менял кадры, выдвигал новых людей. И для Жданова настало время уйти. Личных претензий к нему не было. Он просто оказался лишним в политической игре. Сталин потерял к Жданову интерес, считал его обузой.

Хрущев вспоминал:

«Все обедали у Сталина и дообедались до такой степени, что Жданов уже не мог идти. Захотел он, как это раньше случалось, заночевать у Сталина. Не тут-то было. Сталин ему говорит:

— У вас есть своя квартира.

И буквально выпроводил его».

Жданов страдал тяжелой стенокардией и при этом сильно пил. Даже Сталин, который любил спаивать людей, иногда покрикивал на Жданова, и тот вместо вина послушно наливал себе фруктовой воды. На это обратил внимание побывавший в Москве один из руководителей Компартии Югославии Милован Джилас, который наблюдал Жданова на сталинской даче и пришел к выводу, что это типичный интеллигент-циник. Андрей Александрович единственный за столом пил апельсиновый сок. Объяснил югославскому гостю, что из-за болезни сердца. Джилас, совсем еще молодой человек, наивно спросил:

— А какие последствия могут быть от этой болезни?

Жданов ответил иронически:

— Могу умереть в любой момент, а могу прожить очень долго.

Молотову Сталин испортил репутацию, последовательно обвиняя его жену в антипартийных и антигосударственных поступках. В случае со Ждановым ударил по сыну.

Юрий Андреевич Жданов в 41-м закончил Московский государственный университет, получил диплом химика-органика. Но по специальности поработать не удалось. Проницательные кадровики разглядели в сыне влиятельного отца политические таланты. Во время войны Жданова-младшего зачислили инструктором в политуправление Красной армии, которым руководил Александр Сергеевич Щербаков, выдвиженец Жданова-отца. Летом 43-го перевели в только что образованный отдел ЦК ВКП/б/ по связям с зарубежными компартиями.

В 45-м Юрий Жданов вернулся ассистентом на химический факультет университета, где защитил кандидатскую диссертацию. Осенью сорок седьмого младшего Жданова дважды приглашал к себе на беседу Сталин, отдыхавший на Холодной речке, это недалеко от Гагр. После этой беседы Юрий Андреевич в двадцать восемь лет стал заведовать сектором естественных наук в управлении пропаганды и агитации ЦК партии.

На Всесоюзном семинаре лекторов он выступил с докладом о положении в биологии. Молодой Жданов, будущий член-корреспондент Академии наук и ректор Ростовского университета, раскритиковал «народного академика» и гениального мистификатора Трофима Денисовича Лысенко.