Вагиф Гусейнов - От Ельцина к...?: Хроника тайной борьбы. Книга 1

Возможно, за свои ошибки первый вице-премьер еще не заплатил сполна. Парламент «требует его головы в обмен на одобрение налогового кодекса и принятие бюджета на 1998 год», а «кремлевские принцы более умеренно поддержат такие требования». «Однако, как всегда, окончательное решение будет принимать царь Борис», — заключала газета.

Английская «Файнэншл таймс» была не исключением. В других влиятельных изданиях Запада — «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс» тоже появились публикации, свидетельствовавшие, по мнению наблюдателей, об изменении отношения западного истеблишмента к первому вице-премьеру российского правительства.

Тональность перехода ряда ведущих западных средств массовой информации от безудержного восхваления «главного приватизатора, символа реформ, проводника идей строительства капитализма в России» к резкой, подчас уничижительной критике А. Чубайса задал известный советолог П. Реддвей на страницах «Вашингтон пост» еще в августе 1997 года. Он охарактеризовал А. Чубайса как «авторитарного и нечистоплотного политика, глубоко ненавистного для большинства своих сограждан».

Следовательно, на Западе знали, что получение вместе с ведущими членами своей команды крупного гонорара за ненаписанную книгу об истории российской приватизации, вызвавшее политическую бурю в России, являлось не первым примером «грязной игры» А. Чубайса, стремления к личному обогащению, протекционизма в пользу узкого круга приближенных лиц в заведомо выгодный бизнес.

Поворотный шаг П. Реддвея, который следовало рассматривать как признак охлаждения к А. Чубайсу или предостережения ему, по мнению ряда аналитиков, не мог быть не согласован с представителями администрации США. Объективно публикация в «Вашингтон пост» вредила репутации наиболее прозападно настроенного реформатора, однако имидж невозможно защитить или повысить только поддержкой извне.

По оценкам экспертов, американцы пришли к выводу о том, что при всей заманчивости иметь влиятельного и послушного проводника своих идей в высшем эшелоне российской власти они в долгосрочной перспективе больше теряют, чем выигрывают. В российском обществе росли антиамериканские настроения. А. Чубайс не выполнил своей главной задачи: сплотить крупный российский бизнес на общей платформе, обеспечить мощную поддержку со стороны предпринимателей действиям президента и правительства. Исходя из личных корыстных соображений, он, по мнению заокеанских аналитиков, прямо содействовал нарушению давосских договоренностей между российскими банкирами и развязыванию острой «информационной войны» в стране, которая давала козыри оппозиции и подрывала престиж власти как таковой.

Тезис о том, что А. Чубайс по-прежнему рассматривался на Западе как один из стратегов реформ и наиболее квалифицированных профессионалов в сфере международных финансово-экономических связей, конечно же, не был снят, но отошел на второй план. Суть комментариев конца 1997 года сводилась к тому, что близкий конец политической карьеры А. Чубайса предопределен. Он потерял контроль над приватизацией, вопросами несостоятельности предприятий, финансами. Более того, он утратил авторитет на Западе.

«Нью-Йорк таймс» подчеркивала, в частности, что «Чубайс опозорился и подвел российские реформы». Он оказался не только «проводником реформ, но и их врагом», «не стесняясь исповедывать фаворитизм как смазку реформ». Еще в 1996 году, когда он «временно возглавлял «Гражданское согласие», этому мозговому тресту удалось получить беспроцентный заем в 3 миллиона долларов от банка, который извлек прибыль от приватизационных сделок правительства». Газета делала вывод, что ему следовало уйти и с поста первого вице-премьера.

В резком тоне была выдержана и статья Дж. Бернстейна в «Москоу таймс». «Почему его сторонники на Западе вынуждены отказаться от него в связи с относительно мелким скандалом? — задавался вопросом автор. — Потому что он должен был, как ожидалось, оказаться выше этого», придя во власть с «исторической миссией — построить российский капитализм». Команда Е. Гайдара, подчеркивала весьма популярная в западных предпринимательских кругах газета, направила в Россию сегмент олигархического капитализма, допустила инфляцию и обнищание населения, в то время как обогатились экспортеры, получавшие лицензии и квоты от «либерального» правительства Е.Гайдара, а федеральные бюджетные деньги оседали в частных банках. А. Чубайс был организатором залоговых аукционов, которые, как признал в интервью «Бизнес уик» глава ОНЭКСИМ-банка В. Потанин, были «внутренними сделками».

Кое-кому на Западе «инстинктивно нравились Гайдар, Чубайс и компания», отмечал Дж. Бернстейн, однако теперь «они шокированы тем, как некоторые из этих реформаторов набивали собственные карманы». Концовка статьи Дж. Бернстейна выглядела как прогноз: «Чубайс и его команда вытесняются теперь некоторыми кланами, которым они помогли войти во власть, в то время как другие демократические лидеры ранней волны, такие, как бывший губернатор Санкт-Петербурга А. Собчак и бывший вице-мэр С. Станкевич, оказались за границей в связи с обвинением их в коррупции».

Западная пресса не скупилась на краски и детали, подчеркивавшие роль А. Чубайса в политических событиях двух последних лет.

Вспоминали, что А. Чубайс постепенно выдворил из окружения главы государства людей, которые в течение многих лет добросовестно работали над имиджем первого лица, предоставляя в эфир и на страницы газет фото- и видеоматериалы только со знаком «плюс». Чубайс ввел личную цензуру над всеми материалами, имевшими отношение к освещению деятельности главы государства в средствах массовой информации. Направленность этой цензуры говорила сама за себя.

Короткие фрагменты встреч Б. Ельцина с А. Чубайсом, появлявшиеся на телеэкране, выхватывали из контекста их диалога наиболее неудачные, иногда просто уничижительные для президента фразы. У зрителя невольно складывалось впечатление, что глава государства все время о чем-то просил руководителя своей администрации — то не затягивать с подготовкой послания Федеральному собранию, чтобы «успеть отшлифовать его на звук» (?), то как следует подготовиться к встрече в Хельсинки (кому, Чубайсу?).

Для чего режиссеры телепередач монтировали фразы такого рода в своих сюжетах? Конечно же, это делалось преднамеренно, для создания в общественном мнении уверенности в том, что А. Чубайс незаменим и президент его очень ценит. Но об этом было известно и без телевидения. Следовательно, появление таких материалов в СМИ целенаправленно формировало у зрителей убежденность в том, что президент недееспособен.