Леонид Млечин - Формула власти. От Ельцина к Путину

Лебедь действительно как-то воодушевился. Он стал объяснять журналистам, что власти демонстрируют бессилие, что страна взрывается и надо вводить чрезвычайное положение, а Ельцин — слишком пожилой и слишком больной человек. Красноярский губернатор красиво говорил, что ему понадобится полтора месяца, чтобы въехать в Кремль на белом коне. И неделя, чтобы перековать и почистить коня. Ведь неприлично появиться в Кремле на усталом и грязном…

При этом Александр Иванович вроде бы заранее отказался от должности, дескать, под руководством «Семьи» реально ничего сделать нельзя. Но публичный отказ всего лишь свидетельствовал о том, что реальное предложение ему не сделано.

Кресло премьер-министра кажется незавидным и несчастливым — не успел обжиться в кабинете, как приходится паковать чемоданы и освобождать место преемнику. Однако же нет ни одного политика, который бы отказался от предложения возглавить правительство, даже сознавая мимолетность сей славы. Верно, есть что-то упоительное в возможности — хотя бы ненадолго — взяться за штурвал управления страной.

Никто из бывших премьер-министров не сумел вернуться к прежнему делу — ни Гайдар, ни Черномырдин, ни Примаков, ни Кириенко, ни Степашин… Все отравлены властью и ни о какой иной жизни, кроме как в политике, и думать не могут.

Александр Лебедь наверняка мечтает о возвращении в Москву. Но возвращение должно быть триумфальным. Он потому и предпочел стать не депутатом Думы — одним из многих, а губернатором далекого Красноярска, потому как при его гордыне лучше быть первым в деревне, чем последним в Риме. Но если бы ему реально предложили пост второго человека в стране, он бы, наверное, согласился.

Потом появились другие слухи: под предлогом боев в Дагестане в стране будет введено чрезвычайное положение. Выборы, естественно, отменят, но страной будет управлять не давно отвергнутый Лебедь, а железный Путин, новый премьер-министр, которому «Семья» полностью доверяет…

Тогда в первый раз заговорили о том, что Ельцин в середине сентября неожиданно объявит о своей досрочной отставке. Тогда по закону президентские выборы должны пройти не позднее чем через три месяца, то есть 19 декабря, одновременно с парламентскими. Это поставит в труднейшее положение всех вероятных кандидатов — и Примакова, и Зюганова, и Явлинского, и Лужкова, и Степашина. Зато Владимир Путин, как действующий премьер-министр, получит все возможности для того, чтобы стать фаворитом и быть избранным на пост президента.

Рассказывали, что президентская дочка Татьяна Дьяченко запросила у юристов документы о процедуре отречения. А самому президенту будто бы грозит новая операция на сердце, и он работает над текстом последнего обращения к народу…

Эта идея реализуется, но позже, когда Путин проявит себя. А в тот момент этот слух пренебрежительно отвергли — Ельцин, даже старый и больной, не очень похож на человека, который способен по собственной воле отказаться от власти.

Позиции Ельцина казались настолько слабыми, что даже обычно очень осторожный председатель Совета Федерации Егор Строев в интервью американским журналистам позволил себе намекнуть, что президенту пора уходить.

Казалось, Совет Федерации готов поднять мятеж против Бориса Николаевича и обратиться к нему с просьбой досрочно уйти в отставку. Председатель Государственной Думы Геннадий Селезнев поспешил сказать, что, если Ельцин это сделает, Россия скажет ему «спасибо».

Но Совет Федерации на это не решился.

Говорят, что Ельцин оказывает на губернаторов прямо-то гипнотическое действие. У себя дома они клянут Бориса Николаевича на все лады. А как доберутся до Первопрестольной, их охватывает непонятная робость. В кремлевской приемной еще кулаками размахивают, а как войдут в президентский кабинет, так мигом забывают о своей фронде и покорно кивают: да, Борис Николаевич, конечно, Борис Николаевич… Даже главный его критик Геннадий Зюганов в присутствии президента терялся. Как заметил бывший референт Ельцина Андрей Шторх, президент никогда не кричал, но умел сделать так, что человек чувствовал себя полным ничтожеством.

Похоже на правду: начальства в России всегда смертельно боялись. Председатель Совета Федерации Егор Строев хотя от своих слов и не отрекся, но поспешил поправиться и сказал, что «в верхней палате бунта на корабле не будет». А Ельцин великодушно согласился считать интервью «недоразумением».

Но Борис Николаевич в те месяцы явно нервничал.

9 октября, в субботу, Бориса Николаевича госпитализировали с диагнозом «грипп», а в понедельник рано утром уже выписали. Конечно, врачи не любят, когда больные залеживаются. Это вроде как их плохо лечат. И пожилых людей неохотно кладут в больницу, потому что лечить их трудно.

Но в данном случае навряд ли больница управления делами президента так уж спешила избавиться от своего главного пациента… В возрасте Бориса Николаевича при гриппе провести на постельном режиме меньше недели — непростительное легкомыслие. Остаться в больнице было бы разумнее, но Ельцин потребовал его отпустить.

Создалось такое впечатление, что он не хотел валяться на больничной койке, а то все решат, что молодой и динамичный премьер-министр Путин уже практически заменил его в политической жизни страны.

Последние четыре года Ельцин часто болел. Любая его болезнь, даже просто посещение медицинского учреждения вызывало в стране раздражение и подозрения. Борис Николаевич в конце концов стал чувствовать себя неуверенно, боялся произвести дурное впечатление, показаться слабым и немощным.

Общество возмущалось больным президентом, как суровый работодатель — хилым и нерадивым подчиненным, который постоянно бюллетенит. Всякий раз, когда Ельцин попадал в больницу, от него требовали немедленно подать в отставку или на худой конец передать полномочия премьер-министру.

Ельцин, с одной стороны, нервничал и явно боялся провести в больнице лишний день, что едва ли шло ему на пользу. А с другой, испытывал неодолимое желание доказать всем и вся, что он полон сил. Поползли слухи, что и Путин не надолго, что и он нервничает, торопится себя показать. То ли боится не успеть, то ли не угодить.

Вторжение чеченских боевиков под командованием Шамиля Басаева и Хаттаба в Дагестан в августе 1999 года оказалось для страны полной неожиданностью, хотя естественно было бы предположить, что армия и спецслужбы следят за тем, что творится на мятежной территории.

Бывший директор Федеральной службы безопасности Николай Ковалев рассказывал мне, что спецслужбы получали информацию о происходящем в Чечне и докладывали ее руководству страны.