Людмила Боровкова - Кушанское царство

В «Повествовании о западном крае» в «Хань шу» этот титул в написании линхоу встречается не только в описании Большого Юэчжи, но и в описании Усунь наряду с названием сихоу . Если учесть, что связи Хань с Усунь в первой половине I в. до н. э. были очень тесными, что в 61–60 гг. до н. э. Хань, собираясь отправить свою очередную принцессу в жены куньми, обучала ее усуньскому языку (ХШ, гл. 96/2, с. 3905), то станет ясно, что здесь хорошо знали название усуньского высшего титула знатности. А в «Повествовании о Сюнну» в «Хань шу» этот титул трижды встречается в написании сихоу , при этом в двух случаях излагались те же события, что и в описании Усунь, где он написан линхоу . Поэтому складывается впечатление, что сихоу — это китайская транскрипция, а линхоу — усуньская и юэчжийская. Так как в литературе уже принято его написание как сихоу , следуем этому обычаю и всюду вместо линхоу пишем сихоу (далее — без курсива).

Что же касается сути этого термина, то она хорошо видна из следующих сведений по истории усуней. Хронологически впервые он упоминается в «Хань шу» в версии рассказа Чжан Цяня о ранней истории усуней, когда они жили вместе с юэчжами в Ганьсуском коридоре. Здесь воспитателем новорожденного наследника куньми, а им назначался один из самых знатных людей, назван Буцзю-сихоу. В описании царства Усунь в долине Или сихоу упоминаются неоднократно. Так, куньми [10]Вэньгуйми (ок. 94–61 гг. до н. э.) выдал замуж свою младшую дочь за Жоху-сихоу (ХШ, гл. 96/2, с. 3904). Во время войны с Сюнну в 71 г. до н. э. «куньми [Вэньгуйми] во главе сихоу и [прочей знати] ниже их» вторгся в ее земли с большим войском, а спустя ряд лет после смерти Вэньгуйми его сын Уцзюту в ходе борьбы за трон «со всеми сихоу бежал в горы», где потом и был провозглашен куньми (ХШ, гл. 96/2, с. 3905, 3907). Подробнее история Усунь исследована ранее (Боровкова, 2001, гл. 10, 11).

Все эти факты не оставляют сомнения в том, что в Усунь сихоу были знатными людьми, а все остальные ниже их по статусу. От поддержки сихоу зависела судьба куньми. Так что усуньский титул сихоу сопоставим с ханьским высшим титулом знатности ван (князь). Многие ученые идентифицируют его с тюркским титулом ябгу и в переводах заменяют им (см., например: Цюрхер, 1968, с. 365), тем самым как бы предрешая вопрос о тюркском происхождении юэчжей. Но это вряд ли правомочно, так как вопрос об этническом происхождении юэчжей и кушан остается спорным (Пури, 1974, с. 182–189).

Кроме того, согласно приведенным сведениям из описания Усунь, в ней было не три-пять сихоу (князей), а значительно больше.

Итак, у усуней и юэчжей, издревле живших в тесном соседстве в Ганьсуском коридоре, название высшего титула знатности было одинаковым — сихоу. К тому же названия двух юэчжийских сихоу, Сюми-сихоу и Шуанми-сихоу (вероятно, по названиям их родовых групп), заканчиваются слогом ми , как и имена 10 из 16 усуньских куньми (см.: Боровкова, 2001, с. 316, прилож. 3). Все это позволяет предположить сходство их языков и этническое родство.

Теперь сведения в «Хань шу» о пяти юэчжийских сихоу оказываются более информативными. Скорее всего, в Большом Юэчжи, как и в Усунь, сихоу (князей) было не пять, а значительно больше, а пять из них упомянуты в его описании только потому, что именно они были обязаны снабжать продовольствием и всем необходимым ханьских послов, проходивших через их владения. Следовательно, владения пяти сихоу не охватывали всю территорию царства, что и подтвердит следующее ниже выяснение расстояний между этими владениями и их местонахождения.

Сопоставление названий титулов пяти сихоу — Сюми, Шуанми, Гуйшуан, Сидунь и Гаофу — и их городов-ставок показывает, что они в двух случаях идентичны (Шуанми-сихоу и г. Шуанми, Гаофу-сихоу и г. Гаофу), а в трех — разнятся. По-видимому, два сихоу основали новые города для своих ставок, названные по их титулам, трое же других основали свои ставки в уже существовавших городах, сохранив их прежние названия.

Перед нами поразительный факт — у юэчжей-кочевников в самом начале I в. до н. э. вдруг появились города, и они даже стали строить новые, тогда как Чжан Цянь, побывавший в 129 г. до н. э. при дворе правителя Большого Юэчжи, даже его столицу назвал не городом ( чэн ), а ставкой кочевого правителя ( тин ). Очевидно, что объяснить это можно только тем, что юэчжи в I в. до н. э. завладели новыми землями, население которых уже имело города и умело их строить. И это полностью согласуется с тем доказанным выше фактом, что Большое Юэчжи овладело на рубеже 100–99 гг. до н. э. лежавшей к югу от него и р. Гуйшуй Дася, страной земледельцев, ремесленников и торговцев, имевшей «тысячу городов», и что ее столица г. Ланьши стала столицей юэчжийского правителя.

Однако подтвердить это умозаключение можно, лишь доказав, что города-ставки пяти сихоу находились именно в бывших землях Дася к югу от р. Гуйшуй (Сырдарьи).

Вопрос о местонахождении их рассматривался нами ранее, сначала в работе «Запад Центральной Азии во II в. до н. э. — VII в. н. э.» в контексте комплексного исследования проблем локализации и взаиморасположения практически всех известных китайцам в те века царств Восточного Туркестана и Средней Азии, потом в работе «Царства «западного края»». Историко-географический анализ на современном научном уровне данных династийных историй почти за тысячелетие в их строго хронологической последовательности как о местонахождении владений пяти юэчжийских сихоу, так и царств, их преемников в последующие века, всех их соседей и соседей соседей показал, что города-ставки первых четырех сихоу лежали на Великом караванном пути из Китая на запад, проходившем через Шулэ (Кашгар), Давань (Фергану) и далее, а пятого сихоу — в начале отходящего от него на юг в районе ставки Сидунь-сихоу, нынешнего г. Хаваста, караванного пути, нынешнего Душанбинского тракта.

Однако в данной работе, специально посвященной истории юэчжей и кушан, подробное исследование вопроса о местонахождении городов-ставок пяти юэчжийских сихоу приобретает особое значение, поскольку оно, как увидим ниже, позволяет точно определить время их основания и тем самым ответить на вопрос о времени создания Кушанского царства.

В описании Большого Юэчжи в «Хань шу» сказано, что пять сихоу были обязаны снабжать продовольствием ханьских послов, но, видимо, не только ханьских. Поэтому очевидно, что их города-ставки находились на каком-то торном караванном пути. Ведь послы Хань, да и других стран, возившие ценные дары правителям иноземных царств, опасаясь грабежей, ходили со своими богатыми тяжелыми караванами и охраной по наиболее удобным и оживленным караванным путям, хотя и на них нередко подвергались грабежам и насилию (ШЦ, гл. 123, с. 3166, 3171, 3174; ХШ, гл. 96/1, с. 3886).