Василий Жукович - Слуга трех господ [Воспоминания о войне]

Лишившись последней возможности и надежды выйти из окружения, войска 2-й ударной армии, достигшие уже закрытого гитлеровцами коридора, остановились. Но вслед за ними, еще не зная, что он уже закрыт, к нему продолжали подходить остальные части этой армии. В результате в этом районе скопилось большое количество никем не управляемых войск 2-й ударной армии вместе с ее штабом и командармом Власовым. Такой мишенью не замедлило воспользоваться немецкое командование и осуществило интенсивную бомбардировку с воздуха. В сложившейся обстановке нужно было принимать срочные меры, чтобы вывести людей из-под удара немецкой авиации. Заместитель командующего армией генерал-майор П.В. Алферьев и начальник штаба полковник П.С. Виноградов попытались уговорить Власова продолжить командование армией или возложить эти обязанности на другого генерала. Но Власов никого и ничего не хотел слушать и твердил одно: «Делайте, что хотите». Зная, что Деменев с Власовым очень давно знакомы и находятся в дружеских отношениях и что Власов всегда относился к нему с уважением и прислушивался к его мнению, Алферьев и Виноградов попросили его поговорить с Власовым наедине. Но когда Деменев подошел к нему, то увидел перед собой совсем другого человека, совершенно не похожего на того прежнего боевого, целеустремленного, волевого генерала Власова, которого он знал до этого. Перед ним стоял совершенно безвольный, ко всему равнодушный, с отрешенным взглядом и злым лицом человек, который, увидев подошедшего к нему Деменева, сказал:

— Что, и ты, Герасим Владимирович, пришел меня уговаривать?

— Да, Андрей Андреевич, — ответил Деменев. — Я считаю, что в сложившейся обстановке Вы обязаны продолжать командовать армией. Люди уважают Вас и верят Вам, поэтому охотно пойдут за Вами туда, куда Вы их поведете. Вы, Андрей Андреевич, и только Вы в этой критической ситуации можете направить разлагающиеся войска в нужное русло и вывести людей из этой ловушки. Вспомните Киевский котел. Тогда основная часть войск 37-й армии вышла из окружения лишь только потому, что выходила организованно под Вашим непосредственным руководством. А те соединения 37-й армии, которые оказались отрезанными от основных ее сил и выходили самостоятельно, погибли. Неужели Вы хотите, чтобы войска 2-й ударной армии постигла та же участь? Ведь своим отказом от командования армией Вы обрекаете ни в чем не повинных людей на верную смерть. Если это случится, то Вас проклянут не только Ваши друзья и родственники этих несчастных людей, но и Ваши родные. Опомнитесь, Андрей Андреевич, пока еще не поздно, и примите правильное решение.

Пока Деменев говорил, Власов молчал и ни разу не перебил его, только лицо его с каждой минутой становилось все злее и злее. А когда Деменев замолчал, то Власов спросил:

— У Вас все?

— Да, — ответил Деменев. — Мне больше нечего добавить к сказанному.

Власов немного помолчал, а затем сказал:

— Я Вас, Герасим Владимирович, слушал лишь только потому, что мы с Вами давно знаем друг друга, и я к Вам очень хорошо отношусь. Все, что Вы сказали, я и сам знаю. Но мне надоело быть пешкой в руках бездарного командования, по вине которого мы здесь в окружении, пухнущие от голода и не имеющие боеприпасов, в течение трех месяцев, истекая кровью, сдерживали натиск превосходящих сил противника и не дали ему возможности уничтожить нас. А Генеральный штаб и Ставка Верховного Главного Командования, имея в своем распоряжении неограниченные силы, которые при умелом руководстве могли бы сломить и уже не раз ломали во многих местах оборону противника, не приняли никаких мер для того, чтобы дать возможность нашей армии вырваться из этого мешка, и обрекли ее на верную гибель. И аналогичная ситуация повторяется уже не первый раз. За год этой войны уже несколько армий и даже фронтов погибли в подобных мешках. Наше Верховное Главное Командование — как будто специально загоняет свои войска в немецкие ловушки, а затем бросает их на произвол судьбы, обрекая на полное уничтожение. Поэтому я больше не могу и не хочу посылать людей на верную смерть. Пусть каждый сам за себя решает, как ему поступить в сложившейся ситуации, и выходит из окружения, где и как сможет, или сдается в плен немцам. А я участвовать в этой грязной бойне и вариться в искусственно созданных советскими военачальниками котлах больше не буду. Я возьму с собой только охранную роту, переводчика и повара и вместе с ними буду пробиваться через линию фронта отдельно от других войск армии и штаба. Что из этого получится, не знаю, загадывать заранее не буду. Но твердо знаю только одно: выйду из окружения или погибну, отвечать перед людьми и Богом буду только сам за себя.

Власов замолчал. А затем, после небольшой паузы, добавил:

— Я Вас, Герасим Владимирович, больше не задерживаю.

После чего подозвал к себе командира охранной роты капитана С.Н. Ермолина и приказал ему срочно готовить роту в дорогу. А спустя 15 минут Власов с ротой охраны, переводчиком майором К.Ф. Маргелем и поваром М.И. Вороновой ушел в западном направлении.

После ухода Власова заместитель командующего войсками 2-й ударной армии генерал-майор П.А. Алферьев и начальник штаба армии полковник П.С. Виноградов вместе с другими генералами и старшими офицерами штаба разбили эту неуправляемую массу людей на пять групп примерно по шесть тысяч человек, во главе каждой из которых назначили генералов или старших офицеров штаба армии. После чего была дана команда всем этим группам разойтись в разные стороны как можно дальше, насколько это было возможно, одна от другой и скрыться в лесу, чтобы оторваться от преследования немецкой авиации, а затем каждой группе самостоятельно пробиваться через вражеское кольцо окружения. Командиром одной из этих групп был назначен полковник Г.В. Деменев. Весь день 25 июня 1942 г. группа Деменева провела в густом хвойном лесу на небольшом острове, расположенном среди болот. Густой хвойный лес помог этой группе оторваться от прицельной бомбардировки немецкой авиации. Потеряв из виду деменевскую группу, немецкие бомбардировщики еще некоторое время продолжали бомбить лесной массив, в котором скрылась эта группа, а затем улетели в другие места Любаньского мешка, где, по-видимому, находились другие группы войск 2-й ударной армии, не сумевшие надежно замаскироваться, и немецкие самолеты поочередно бомбили их целый день. И только с наступлением сумерек бомбардировки прекратились.

За день относительного спокойствия Деменеву вместе с другими офицерами удалось убедить солдат своей группы, что только организованно в составе всей группы и при соблюдении воинской дисциплины есть надежда прорвать кольцо вражеского окружения и выйти к своим. Конечно, при этом будут потери и, возможно, значительные — объясняли офицеры солдатам. Но большинство людей останутся живы и смогут вырваться из этого кровавого мешка. А в одиночку или мелкими разрозненными группами никто не сможет прорваться через вражеские заслоны, и всех, кто предпочтет выходить из окружения таким путем, немцы перестреляют, как зайцев, или возьмут в плен. К тому же всем объяснили, что если кто не захочет с оружием в руках прорываться через вражескую линию фронта, а предпочтет сдаться в плен, то пусть заранее скажет об этом и уходит к немцам, не дожидаясь прорыва всей группы. Силой удерживать никто никого не будет. Конечно, это было сказано лишь для того, чтобы проверить моральный дух личного состава группы и выявить неблагонадежных людей. И если бы такие объявились, то их, в целях сохранения военной тайны, скорее всего, пришлось бы расстрелять. Возможно, люди это тоже понимали или действительно верили в благополучный исход прорыва, но ни один солдат и ни один офицер не стал на путь предательства и не пошел добровольно сдаваться в плен немцам.