Александр Анушкин - Рассказы о старых книгах [Поиски, находки, загадки]

В 1955 г. мне довелось заниматься в святая святых старопечатной книги, в хранилище инкунабул и палеотипов — в «кабинете Фауста» Ленинградской Публичной библиотеки.

Неторопливо рассматриваю «Грамматику», напечатанную в 1621 г. Замечаю ее неоднородность как по тексту, так и по шрифтовому оформлению.

«Азбука занимает четвертую часть книги… Многостилие в украшениях (заставка и фигурные буквы)… Различие в шрифтах азбуки от другой части», — пометил я в записной книжке. В печати же не высказал своих наблюдений. А другой исследователь той же старинной книги В. С. Люблинский, работавший над ней, заинтересовался разночтениями, остановился на них, обстоятельно изучил тексты и пришел к определенному выводу, который я только угадывал.

Здесь мы имеем «сплетение вместе частей разных изданий (точнее разных книг)». Одна часть, совпадая по форме и содержанию с Львовским букварем 1574 г., изданным Иваном Федоровым, «явственно разнится от прочих частей по шрифту, печати и даже по бумаге… Перед нами, таким образом, неожиданно обнаружился (несмотря на инвентаризацию 1953 г.!) новый экземпляр некоего федоровского букваря, правда, неполный и по набору, да и по орнаменту несколько от Львовского букваря 1574 г. отличный», — написал от этом открытии В. С Люблинский в «Известиях Академии наук СССР по отделению литературы и языка» в 1955 г.

Так было найдено одно из современных Ивану Федорову переизданий его Львовского учебника.

Почти также отыскался еще один экземпляр брошюры Андрея Курбского «От другие диалектики». «Бежавший от царского гнева» в Литву и искавший здесь отрады в науках, князь А. М. Курбский сотрудничал с вильнюсскими издателями Мамоничами. В их типографии было напечатано несколько его книг, в том числе и упомянутое руководство по логике, вернее, по одному из ее разделов — о силлогизме. Оно предназначалось автором в качестве пособия в спорах и дискуссиях с иезуитами, дабы «оборонять правду словесною силою». Брошюра Курбского, вышла в 1586 г. одновременно с «Грамматикой» славянского языка. Впервые о ней сообщил в 1900 г. известный историк русского Просвещения К. В. Харлампович. Но он упоминал об одном экземпляре. Уже в наше время советский книговед А. С. Зернова утверждала: «печатный экземпляр „Диалектики“ — единственный».

Вооруженный такими свидетельствами, я и приступил в архиве к рассмотрению сплетенных вместе «Грамматики» 1586 г. и брошюры «От другие диалектики». И вскоре должен был убедиться, что к «Грамматике» приплетены не один, а два экземпляра брошюры Курбского, причем приплетены так, что в первом порядковом экземпляре недостает последнего — шестого листа, а во втором — предпоследнего, пятого. Возможно, именно в те минуты я в полной мере ощутил, как много неожиданностей встречается читателю и исследователю старопечатных книг, насколько увлекательными могут быть попытки разгадать встречающиеся на пожелтевших от времени страницах загадки. И возможно, с таких, пусть и небольших, но все же открытий человек из читателя и наблюдателя становится исследователем.

Однажды в отделе редкой книги библиотеки Академии наук Литовской ССР встретилась мне книга под заглавием «Радивилиас», выпущенная в 1588 г. типографией Яна Карцана. Знакомлюсь с текстом. Проза и стихи на латинском и польском языках и целая поэма, написанная гекзаметром «золотым пером» некого Яна Радвана Литвина, «дееписа славного, который с Падуи пришел», то есть окончил Падуанский университет.

В поэме упоминаются многие местности Литвы и Руси, факты из их истории.

При описании сражений Радван подражает «Илиаде» Гомера. Да и название поэмы, и всей книги, буквально означает «Илиада Радвила». Войскам Радвилы удалось выиграть ряд сражений. Описывая победы литовского гетмана, автор в то же время отдает дань мужеству русских воинов, сравнивает их с греческими воинами, осаждающими Трою, рассуждает о бескрайних просторах русского государства, о его многоплеменном населении. Процитирую несколько строк из перевода поэмы — и вы почувствуете, что автор о современных ему событиях говорит языком греческого поэта:

Приведенные выдержки из поэмы Радвана совпадают с теми местами «Илиады», где Гомер живописует рати «ахейских сынов кудреглавых», «их племена, как птиц перелетных несчетные стаи».

Почти все названия племен и мест, описанных Радваном, расшифровываются без труда. Лишь две строфы заставили задуматься:

Беру географическую карту, рассматриваю бассейн реки Оби, ее низовья. Реки с названием Солона не нахожу. Обращаюсь к специалистам — историкам, географам, топонимикам. Завязывается переписка с Ленинградом, Томском, Тобольском, Тюменью.

Замечательный специалист по топономике Западной Сибири профессор Томского педагогического института А. П. Дульзон отвечает: Солона — «река», производное от кетского Солонзас. Но под таким названием значится левый приток реки Кабырза на Алтае. На Оби подобного наименования пока не найдено.

Профессор Института Арктики и Антарктики М. И. Белов, возглавлявший археологическую экспедицию в Тазовском районе, сообщил: в старинных рукописях и книгах названия Солона-река не встречал.

Поиски продолжаются в старых картах с древними названиями сибирских рек. В руках у меня — «Карта России», составленная по чертежу сына Бориса Годунова царевича Федора, впервые напечатанная в 1614 г. в Амстердаме. Русские названия на ней написаны латинскими буквами. Здесь-то и обнаруживаю, что один из правых притоков Оби, севернее Березова, обозначен как Сола-река. Не соответствует ли это названию реки Солоны, воспетой в «Илиаде Радвила»?

Снова — розыски, переписка, консультации. Снова «поход» в низовья Оби, на сей раз в Салехард — центр Ямало-Ненецкого национального округа, к своим коллегам-журналистам, в редакцию газеты «Красный Север». Долго ли коротко ли — получаю из Салехарда ответ на свой вопрос: «Задали же вы нам загадку, — пишут товарищи из „Красного Севера“. — Реки Солы или Солоны и мы не знаем. Но, судя по чертежу, что вы приложили к письму, — это Казым, река по европейским понятиям большая, Днепру по многоводности не уступающая». А самое важное и обнадеживающее шло дальше. «Вероятно, разгадку надо искать в речи, „Солона“, на диалекте обских коми, — пояснял ненецкий поэт Юван Юганпелик, — означает „соленая“, „солон“ же в переводе с ненецкого означает — половодье, разлив, вешние воды». Это близко к истине. Русские землепроходцы, попавшие в низовья Оби в пору весеннего половодья, слышали, как коренные жители упомянутого района — ненцы называли разлив реки словом «солон», и восприняли его как наименование реки. Под таким названием один из больших притоков Оби, возможно, действительно теперешний Казым, вошел в первоначальный чертеж, с которого впоследствии попал на географические карты и в литературу того времени о Московском государстве. Автор «Радивилиаса» Радван, как видно, неплохо знал историю и географию Русского государства и литературу о нем.