Василий Колташов - Капитализм кризисов и революций: как сменяются формационные эпохи, рождаются длинные волны, умирают реставрации и наступает неомеркантилизм

Ленин заключает, что империализм «приходится характеризовать как переходный или, вернее, умирающий капитализм». Он пишет: «Мы видели, что по своей экономической сущности империализм есть монополистический капитализм. Уже этим определяется историческое место империализма, ибо монополия, вырастающая на почве свободной конкуренции и именно из свободной конкуренции, есть переход от капиталистического к более высокому общественно-экономическому укладу». Этому прогнозу не суждено было реализоваться в XX в., когда метрополии утратили свои колонии, а многие бывшие колонии или полуколониальные страны обрели собственные промышленные монополии. В своей характеристике империализма Ленин исходил из достигнутых капитализмом успехов, из единства мировой системы производства, полагая условия достаточными для устроения нового общества. Между тем он видел отнюдь не высшую стадию капитализма, а первую стадию монополистического капитализма, которая справедливо была обозначена как империалистическая стадия, стадия империй, а не только монополий. Ленин указывал, что монополии возникли раньше нового типа колониальных империй (ищущих сырье и рынки для капиталов), потому слово «империя» и оказалось ключевым для описания общества [73] Ленин. В.И. Империализм, как высшая стадия капитализма. URL : https://www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Lenin_Imperialism/imp.html#c0 .

Ленин видел империализм высшей формой капитализма. Данное им определение было достаточно общим (если исключить вопрос о колониях) для того, чтобы эпигоны могли именовать капитализм на любой его позднейшей стадии развития империализм. Из этого всегда, в любой обстановке можно было сделать вывод о скорой гибели этого строя. Более того, любой кризис можно объявить последним для капитализма или предвещающим его скорый крах. Будь Ленин жив, он уточнил бы оценку империализма как стадии развития капитализма и скорректировал свой прогноз. В последние годы жизни его до крайности волновали вопросы о том, в какой же на самом деле точке истории находится мир, как далеко она от социализма и что за революция в России, если мировая революция не произошла? Ответить на эти вопросы в условиях НЭПа с его «воскрешением капитализма» было особенно трудно.

Ленин был крупной фигурой в истории и имел способность понимать свои теоретические ошибки. Как и Маркса, его подвело время. Но еще более подвел недостаток информации для анализа. Исправить концепцию развития капитализма оказалось для Ленина невозможно. Эпигонам же это было и не нужно. Подобно христианским проповедникам они всегда должны были предвещать конец света и наступление иного мира как ожидаемое вскоре событие. Сторонникам же социализма зачастую хотелось слышать именно это. В качестве доказательства предлагалась не новая ленинская логика, а отсылка к ленинскому авторитету в познании. Между тем империализм есть построенный на новом типе колониализма порядок, что представляет собой лишь первую стадию развития монополистического капитализма, того самого, что вышел из кризисной эпохи 1870-х гг. То был изначально империализм экстенсивный. В 1904—1929 годах пришло время империализма интенсивного, развивающегося на длинной повышательной волне.

Примером интенсивного освоения колониальных ресурсов является французская политика в Марокко. Страна эта сохраняла феодальные отношения, что не способствовало развитию ориентированного во вне товарного производства. «Французские колонизаторы в течение всего лишь нескольких лет отобрали у местного населения около 936 тыс. га, или 20,6% всей земли, пригодной для распашки. Решающую роль в захвате ресурсов страны играл французский монополистический капитал». Дело вела «Всеобщая марокканская компания». На ее долю в 1925 г. приходилось порядка 50% вложений в местную торговлю и промышленность. Французы установили единый сельскохозяйственный налог «тартиб», максимальный в сравнении с прежними налогами. Одновременно началось наступление на независимость племен. Все это привело к войне 1925—1926 гг., в которой приняла участие и Испания. Сопротивление консервативной местной знати и народных масс было сломлено [74] Всемирная история. В 24 т. Т. 22. Минск : Литература, 1997. С. 172—176. . Подобным образом колониальные державы расширяли свои возможности и в других частях мира, включая в рыночные отношения ранее далекие от них слои населения, а в рыночный оборот — новые ресурсы. Этого требовало развития производства и расширения потребления в метрополиях.

Так, 1904—1929 гг. были временем внедрения новой техники и материалов почти во всех отраслях производства. Создавались новые типы станков, которые переводились на электрический привод. Электрическая энергия генерировалась на гидроэлектростанциях и тепловых станциях. Она получала и бытовое применение. Были усовершенствованы паровые двигатели, необходимые, в частности, для тепловых электроподстанций, широко применялись новые карбюраторный и дизельный двигатели. Возникли новые отрасли: электроэнергетика, автомобилестроение и авиастроение. Прогресс химической промышленности обеспечил широкое применение химических удобрений, резко увеличился выпуск синтетических материалов, необходимых в производстве и быту веществ. В сельском хозяйстве все активнее применялись машины, включая трактора и комбайны. Их производство быстро росло, и это также была новая промышленность. Еще одной новой отраслью было производство телефонного, фотографического и радиооборудования, первых электронных приборов вообще. То была новая отрасль. Но как в новых, так и в старых отраслях производство шагнуло к массовости. Появился конвейер. Расположение цехов и распределение операций должно было обеспечивать поточность производства. Железнодорожное строительство шло не менее активно, чем в лучшие периоды XIX в. Армия промышленного рабочего класса выросла. Первая мировая война ускорила включение женщин в процесс индустриального производства. Значение пролетариата как потребителя для экономики промышленно развитых стран возрастало с каждым годом.

В 1927—1928 годах экономический рост казался обретенным навсегда. В прошлом остались трудности мировой войны и последовавшего за ней хозяйственного спада. Между тем мир капитализма приближался к новому большому кризису. Этот кризис ощутила и Советская Россия, имевшая специфические внутренние предпосылки для него. Потому он выразился более всего в форме кризиса хлебозаготовок, отказа крестьян продавать государству зерно по низким ценам. Последствия этого совпали с падением мировых цен на зерно. Советский Союз нашел выход из ситуации в форме форсированной коллективизации села и индустриализации. Решительность этой политики, несмотря на все минусы, лишь повысила авторитет «первого рабочего государства» среди рабочих других стран. Они сталкивались в тот период с резким ухудшением своего материального положения: заработная плата снижалась, безработица росла, многие были вынуждены закладывать или продавать скромное имущество, тогда как государство не спешило на помощь бедствующими из-за кризиса людям. Уверенности в завтрашнем дне кризисная эпоха не давала никакой. Репрессивная к профсоюзам, а часто и левым радикалам, безразличная к бедам низших классов политика правых кабинетов только раздражала рабочую массу. Коммунистические идеи набирали популярность. Многим рабочим казалось, что установление политической диктатуры их класса даст им лучшие условия жизни, обеспечит бескризисное развитие экономики, что через планирование откроет новые возможности потребления. Буржуазия ощущала это как угрозу для себя, что рождало постоянные слухи о «красном заговоре» и тайной подготовке Коминтерном переворотов.