Роман Почекаев - Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях

Сведения Утемиш-хаджи дублируются еще двумя авторами — Кадыр-Али-бием Джалаири, автором «Джами ат-таварих» («Сборник летописей», составленный в г. Касимове в самом начале XVII в.), и крымским историком XVIII в. Абд ал-Гаффаром Кырыми [281]Не исключено, что Кадыр-Али-бий, имевший связи с бухарскими Шайбанидами [282], мог получить доступ к сочинению придворного историка их хивинских родичей и пересказать его. Либо же оба автора опирались на одни и те же степные предания о хане Узбеке. Что касается Абдал-Гаффара Кырыми, он непосредственно опирался на текст Утемиша-хаджи [283].

Однако казахстанский исследователь В. П. Юдин, введший «Чингиз-наме» в научный оборот, отнесся к данному сообщению с полным доверием [284]. Его не смутило даже то, что в процессе исследования он столкнулся с многочисленными противоречиями и нестыковками — например, почему Тук-Буга именуется «Баджир» (сам В. П. Юдин трактует это как «башкир»), но при этом Утемиш-хаджи называет его уйгуром? Исследователь попытался устранить это противоречие, предположив, что «Баджир», т. е. «башкир» — это этноним, а «уйгур» — конфессиональная принадлежность: дескать, уйгуры были буддистами, следовательно, Тук-Буга был башкиром по национальности и буддистом по вероисповеданию [285]. Однако подобная версия представляется слишком уж натянутой — и потому, что сам Утемиш-хаджи в своем сочинении именует буддистов «неверными колдунами и жрецами» [286], и потому, что башкиры, согласно свидетельствам современников, в начале XIV в. уже исповедовали ислам [287].

Тем не менее сведения Утемиш-хаджи и предположения В. П. Юдина нашли отражение в ряде научных работ. Так, например, Д. де Виз и В. В. Трепавлов использовали сведения о Баджире Тук-Буге в своих работах, не задаваясь, впрочем, вопросом о том, насколько они историчны, а просто констатируя наличие такой версии [288]. А вот некоторые авторы из Башкирии не только с полным доверием воспринимают сведения о Тук-Буге, но и расценивают их как свидетельство значительной роли башкир в политической жизни Золотой Орды [289].

Ранее мы уже высказывали мнение о том, что «башкир» Тук-Буra, по всей видимости — это в действительности Тукель-Буга, один из сыновей хана Токты, который был убит своим двоюродным братом Узбеком в результате военного переворота, приведшего последнего на ханский трон [290]. Почему же вместо ханского сына и законного претендента на трон в исторических источниках появился узурпатор власти, «черный человек», посмевший провозгласить себя ханом? Думается, дело в том, что авторы не хотели бросать тень на репутацию хана Узбека, с именем которого связывались (и до сих пор связываются) и расцвет Золотой Орды, и ее обращение в ислам. Естественно, его образ сильно пострадал бы в глазах потомков, если бы историки (причем мусульманские!) прямо написали, что ради вожделенного трона он убил своего двоюродного брата, который был ханским сыном и вполне легитимным претендентом на престол. А вот расправа с незаконным правителем, посмевшим нарушить традиции «чингизизма» и объявить себя ханом в ущерб представителям «Золотого рода», — это вполне законно. Таким образом, под пером авторов XVI–XVIII вв. царевич Тукель-Буга превратился в узурпатора Тук-Бугу — не то башкира, не то уйгура.

Выше мы уже описали несколько случаев самозванства в тюрко-монгольских государствах. Однако далеко не всегда тот или иной деятель был обвинен в самозванстве своими современниками или средневековыми авторами, писавшими «по горячим следам». В некоторых случаях обвинения в самозванстве выдвигаются даже современными исследователями, которых, в отличие от придворных историков тюрко-монгольских правителей, вряд ли можно заподозрить в каком-то «политическом заказе». Поэтому остается только гадать, чем руководствуются такие авторы, предлагая «нетрадиционный» взгляд на происхождение того или иного правителя и, соответственно, связанные с ним политические события. Примером такого подхода является концепция вышеупомянутого казахстанского советского исследователя В. П. Юдина, которую без преувеличения можно назвать экстравагантной.

В одной из своих работ он упоминает о том, что «Исатай из племени кыйат и Алатай из племени сиджут, сторонники золотоордынского хана Узбека, который сам был лже-Чингизидом, убили его соперника-нечингизида Ток-Бугу, пытавшегося "узурпировать" ханскую власть». Далее исследователь развивает эту мысль, отмечая, что хан Узбек, не будучи потомком Чингис-хана, подобно другим самозванцам, сочинил легенду о своем происхождении от одного из прежних золотоордынских ханов [291]. Однако В. П. Юдин нигде не уточняет, на каком основании он делает вывод, что Узбек был самозванцем. Лишь ниже, в своем примечании к сочинению «Чингиз-наме» Утемиша-хаджи, исследователь еще раз отмечает: «Обстоятельства появления Узбека в Золотой Орде очень сходны с появлением Туглук-Тимур-хана и Хызр-Ходжа-хана и многих других правителей, которых выдавали за действительных представителей династии и возводили на трон. В Русском государстве такими были Лжедмитрий и самозванцы, выдававшие себя за Петра III. В источниках мы не находим бесспорных фактов, которые бы говорили о том, что Узбек на самом деле был сыном Тогрылчи и, следовательно, потомком Вату. Вполне возможно, что линия потомков Вату пресеклась на Токте, а Узбек был самозванцем, который со временем, однако, сумел овладеть полнотой власти» [292], — при этом В. П. Юдин ссылается почему-то на М. Г. Сафаргалиева, у которого ничего подобного мы не находим, — напротив, он вполне однозначно упоминает о принадлежности Узбека к роду Вату, скрупулезно воспроизводя его генеалогию на основе восточных источников [293].

Итак, ни одной ссылки на источники, которые хотя бы косвенно подтверждали утверждение о самозванстве Узбека, В. П. Юдин не приводит, что не мешает ему, впрочем, столь энергично отстаивать свою позицию с помощью новых (столь же не подкрепленных убедительными доводами) утверждений. Не пытается он никак прояснить и позицию эмиров Исатая и Алатая, которые, по его мнению, расправились с одним узурпатором, Тук-Бугой, чтобы возвести на престол другого — Узбека. Зачем им это было нужно, когда сам же В. П. Юдин отмечает (опираясь на «Чингиз-наме»), что в живых оставалось большое количество потомков Джучи, т. е. легитимных претендентов на трон Золотой Орды?

Не ограничиваясь «обвинением» в самозванстве Узбека, В. П. Юдин аналогичным образом объявляет самозванцами целую династию Туга-Тимуридов — правителей сначала Золотой Орды, а затем и многих постордынских государств, включая Крымское, Казанское, Астраханское, Казахское и Бухарское ханства. Правда, тут, в отличие от казуса с Узбеком, у него имеются некоторые аргументы в пользу своей позиции — а именно противоречивость сведений о происхождении ханов Синей (в ряде источников — Белой) Орды, в частности Урус-хана. В свое время еще Ч. Ч. Валиханов, сам являвшийся потомком казахских ханов, отмечал скудность сведений о происхождении своих предков и хронологии их прихода к власти (не высказывая, впрочем, сомнений в их происхождении от Туга-Тимура, тринадцатого сына Джучи) [294]. В. П. Юдин же, ссылаясь на противоречивость, запутанность и хронологическую неопределенность сообщений источников об этой династии, допускает истинность генеалогии ханов Синей (Белой) Орды второй половины XIV в., отраженной в источниках, выводящих ее от Туга-Тимура, однако дает понять, что склонен считать ее сомнительной. Поэтому он и характеризует Туга-Тимуридов как «неизвестную династию» уже в заголовке своей статьи, посвященной этому вопросу, а хан Урус (основатель казахской ханской династии), по его мнению, «"врывается" в историю казахских степей, не имея предшественников» [295].