Антон Посадский - Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг.

Вторая волна дезертирства, слабее первой, началась с развитием наступления Деникина, ее пик пришелся на октябрь – ноябрь 1919-го. С 20 сентября по 1 октября из эшелонов дезертировало 14,7 %, с 1 по 10 октября – 17,8 %. С фронта с 1 по 15 октября бежало всего 2048 человек, из запасных частей – 13 480. Многие отлучались за теплой одеждой и возвращались. За октябрь добровольно явилось 89 759 человек. К концу ноября вторая волна дезертирства также оказалась ликвидирована.

Украинская ЦКД за август – декабрь 1920 г. изъяла около полумиллиона дезертиров, что подрезало корни повстанчеству 196.

Волновой характер имело дезертирство и по регионам. По сообщению предгубчека Казанской губернии Карлсона 23 мая: в уездах масса дезертиров, часть вооружена винтовками. Вооруженные банды устраивали грабежи, отбирали лошадей и уводили людей неизвестно куда 197. Это уже после жестокого подавления Чапанной войны, когда, казалось бы, все дезертиры, участвовавшие и неучаствовавшие в восстании, были «выкачаны».

По информации бюллетеня ПУ РККА от 15 августа, в 3-м Московском караульном батальоне 37 дезертиров, преимущественно тамбовцев 198. То есть дезертирство носит земляческий характер. В Сольвычегодском уезде Северо-Двинской губернии в конце июня – начале июля «наблюдаются кратковременные самовольные отлучки»; приняты меры, посланы агитаторы 199. Здесь явно свои проблемы решали местные призванные.

В конце 1918 – начале 1919 г. 917 250 человек уклонились от призыва, а в середине 1919 г. чуть ли не все они явились. Объяснение из практики автора: целые волости ничего не знали о мобилизациях. Освобожденные от белых местности автоматически принимали на себя все ранее объявленные мобилизации, так что «уклонившиеся» даже не знали, что они уклонились 200. До середины 1919 г. было плохо поставлено оповещение крестьян о призывах. Нетвердость нарядов, отсутствие учета военнообязанных заставляли идти по линии наименьшего сопротивления, то есть взять не всех подлежащих, а скорее и больше и кого получится. Из тыловых частей бежали еще из-за голода, помогали и «спутанность» властей и безнаказанность уклонения 201. Уклонение от призыва составляло 75 %, побеги до прибытия в части – 18–20 %, с фронта – всего 5–7 % 202. Последнее понятно: на фронте, при скверном снабжении и сравнительно малоинтенсивных боевых действиях, полк становился гарантией выживания, корпорацией, которая не только воевала, но и могла возвысить голос перед своим начальством, применить «право винтовки» в отношении населения и т. п.

После декрета 3 июня последовал перелом в настроении. Все силы были брошены для пропаганды. Укреплялась связь с деревней: в ней заводится агентура, вешаются жалобные ящики. То есть комиссии выступают как радетели за население. Иногда дезертиры и даже бандиты, не начавшие еще враждебных действий, просили разрешения устроить домашние дела и всегда возвращались, даже с оружием. Очень важна гибкость в работе комиссий: осенью 1919-го Деникин отступает, холода на пороге… В этот момент ВЦИК объявляет амнистию вернувшимся до 25 октября. Момент оказался удачным – еженедельная явка составляла 30–40 тысяч человек.

В запасных частях добровольная явка агитационно «закреплялась» лекциями о положении в деревни и т. п. мероприятиями. «Деревня не любит отвлеченных рассуждений; она слушала агитаторов тогда, когда они строили свою агитацию на вопросах «на злобу дня» и вопросах местного значения». То же и в отношении печатной агитации. Важно было в воззваниях, листовках, плакатах и пр. затронуть именно эти, «местные животрепещущие вопросы»* Такие воззвания и листовки выбивали всякую почву из-под дезертирской и пособнической психологии, а именно – наличия каких-либо оправданий. После такой удачной листовки придет отряд, и дезертиры валят с повинной. При неудачном же слове отряд вернется ни с чем. Например, на сходе задан вопрос: почему солдаты на фронте голодают? Начальник отряда ответил: да вы же хлеб не даете! И это в деревне, где только что выгребли «излишки»? После такого поворота и репрессии не помогут.

Применялась также следующая схема: облава, а затем суд-митинг с опросом виновных, свидетелей, с обвинителем и защитником (дабы полнее осветить вопрос). Успех такой комбинации бывал самый полный.

Часто события развивались следующим образом. В село является отряд по борьбе с дезертирством. Созывается сход. Однако на сход никто не является. Или же являются все дезертиры, в большом числе и с оружием и устраивают диспут на тему: «За что воевать?» Или же являются несколько дезертиров и заявляют, что, если все пойдут, пойдем и мы, а нет – так снова по домам. Успех в этом случае зависел от выдержки и такта отряда.

В Приволжско-Уральском ВО выбрали ошибочную тактику. Здесь попытались охватить возможно больший район, «переловить» всех дезертиров. Но так действовать неэффективно, надо же еще благополучно отправить на фронт пойманных дезертиров.

Для «взрыхления» среднекрестьянского слоя одних горожан-агитаторов мало, да они и не всегда понимали деревню. 95 % членов комиссий коммунисты, в большинстве из крестьян, что очень помогало найти подход к деревне. Не все комиссии умели правильно сочетать карательный и агитационный компоненты 203. Из данных соображений можно вывести заключение, что наименее деревенские по составу комиссии имели больше шансов проявить нетактичное поведение или просто неадекватно понять настроение жителей.

Пока в наличии были призывные контингенты, дело борьбы с дезертирством находилось в загоне. Комиссии не имели твердой организации. Но и при таком положении вещей в феврале 1919 г. было задержано 26 тысяч дезертиров, в марте 54 тысячи, в апреле 28 тысяч, в мае около 60 тысяч, из коих 15 тысяч явились добровольно. Всего до начала июня 1919 г. было поймано 200–250 тысяч дезертиров, почти исключительно задержанных.

В этот момент закончились призывные контингенты. Да многие призывы, при отсутствии учетных данных, по сути были добровольной явкой.

Всякого рода статистические данные заведомо ненадежны из-за текучести территории, контролировавшейся советской властью, и плохого учета. Так, по Самарской губернии числилось 845 уклонившихся, а явилось потом 33 тысячи.

В новой ситуации председатель военной инспекции Данилов сделал доклад, в котором констатировал, что безнаказанность уклонившихся срывает новые мобилизации. Предлагались следующие меры:

1) временно отказаться от новых мобилизаций;

2) все силы бросить на борьбу с дезертирством;

3) громадное большинство уклонившихся может дать хороший боевой материал;

4) энергичное привлечение в ряды РККА уклонившихся даст огромный контингент, больший, чем новые призывы.