Антон Посадский - Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг.

В Суражском и Велижском уездах разбиты банды зеленых, вооруженные винтовками, автоматическими ружьями и бомбами, их штаб захвачен. Губревтрибунал приговорил к расстрелу 11 дезертиров (сводка за 15–22 октября).

Банды дезертиров делали набеги на волисполкомы, советские хозяйства. В районе Лукомльской волости организатором банды зеленых является Семеников (видимо, Семеняка или Семенюк). В Суражском и Велижском уездах банды зеленых в очередной раз разбиты отрядами войск внутренней охраны (сводка за 1–7 ноября). Из Яновичей Витебского уезда сообщали, что в лесах находятся банды зеленых; в Косовичах убиты пятнадцать красноармейцев (сводка за 23–30 ноября).

Власть отвечала показательными репрессиями: в Велиже расстреляны шесть бандитов 360(сводка за 1–7 декабря).

Мозаика отдельных событий на зеленом фронте превращается в более целостное полотно, если точечно рассмотреть динамику развития зеленого движения в одной местности. Один из многочисленных вариантов такого развития событий на местах демонстрирует письмо от Касплянского волостного совета Велижского уезда Витебской губернии, отправившееся 21 мая 1921 г. по высокому адресу — на имя председателя ВЦИК М.И. Калинина. В весьма обтекаемых и лояльных выражениях письмо обрисовывало жизнь волости за 1918–1921 гг. Летом 1918 г. произошел конфликт между председателем волисполкома и председателем волостного земельного отдела. Похоже, спор о принципах передела земли дополнялся личными счетами: «…больше всего они спорили о верховой лошади». Председатель волисполкома Прохоров арестовал председателя земотдела Степанова как контрреволюционера за нежелание делить землю по едокам. Заметим, что деление по едокам — наиболее примитивный и хозяйственно неэффективный способ передела. Уездная власть освободила Степанова, но вскоре, по доносу Прохорова, уездный исполком вновь приказал его арестовать. Однако Степанова в волости уже не отыскали. Землю стали делить по числу едоков. «Часть населения ворчала», но работам не препятствовала.

31 августа 1918 г., после завершения работ в волисполкоме и ухода служащих, туда неожиданно явилась вооруженная группа в двадцать — тридцать человек, забрала все ценное и арестовала агента по учету хлеба. В соседней деревне Праники ими же были арестованы предволисполкома Прохоров с сыном. По показаниям местных жителей, группа руководилась офицером и состояла не из здешних людей. Через две недели тела всех троих уведенных были найдены зарытыми в лесу. Население думало, что убийство совершено шайкой, подосланной местной помещицей. Для наведения порядка прибыл отряд польских легионеров. Возможно, под легионерами авторы послания понимали польских «интернационалистов». Эти «легионеры» вели себя скверно — били крестьян, брали что нравится и т. п. «Такое обращение довело до того, что население впоследствии, завидев отряды легионеров или кр[асноарме]йцев, оставляло деревню и разбегалось по лесам». Через неделю после похорон убитых, 18–19 сентября 1918 г., из уезда прибыли власти для производства расправы. За трех убитых советских служащих расстреляли, похоже, без особого дознания, а в качестве меры устрашения, четверых. Причем из Касплянской волости погибли трое — дед, сын и внук Андреевы из деревни Праники, заведомо не участвовавшие в убийстве. «Население дрожало, боясь и той неизвестно куда скрывшейся шайки и боясь красных». Как раз в момент арестов три молодых парня из Праников скрылись, «эти обстоятельства послужили началом бандитизма в нашей местности». При этом осенью 1918 г. Касплянская волость не участвовала в восстании, разгоревшемся в соседних волостях.

В начале 1919 г. скрывавшиеся прислали властям письмо. Они просили дать слово рассмотреть их дело в судебном порядке. Если они окажутся виновными в убийстве совслужащих, готовы были понести наказание, если нет — просили дать возможность перейти в Красную армию, а не скитаться по лесам. Уездная власть перепечатала это письмо в местной газете, но публичного ответа на его содержание не последовало.

С весны 1919 г. многие крестьяне из других волостей тоже скрылись в лесах.

Начались убийства мирных граждан. Власти и население якобы принимали «все меры» к поимке «шайки». «Некоторые из скрывавшихся были пойманы и расстреляны, некоторые добровольно явились и тоже расстреляны (!), а часть скрывается и теперь. И вот два с лишним года население находится между двух огней. По ночам приходят лесные вооруженные бандиты, забирают что найдут и уходят, а днем приходят красные, ругают и винят население, зачем оно кормит бандитов, каждый хуторянин или житель деревни, как известно Исполкому, весьма был бы рад, если бы эти лесные бандиты были переловлены, но словить их нет возможности: они ходят вооруженными по пяти-шести человек, а мирное население оружия не имеет и защищаться не может».

С 20 по 30 апреля 1921 г. военсовет Витебской губернии объявлял добровольную явку. Однако местные «лесные» не явились. По слухам, они готовы были явиться, только если амнистию объявит центральная власть.

Далее авторы сообщали о готовности мирно трудиться, о претерпенных несправедливостях: военный налог осенью 1918 г. взыскивали «только винтовками» и без разбора со всех, об обысках и грабежах в 1919 г. и т. и. Отмечалось, что главарь местной банды Жигалов в 1920 г. убит, а во главе уезда в это время встали «истинные коммунисты, умелые руководители». Авторы молили дать скрывающимся в суражских лесах амнистию именем центральной советской власти. Скрывающиеся там — «рядовые беспартийные труженики, извратили которых отчасти война на фронте, а большею частью скитальческая жизнь по лесам и оторванность от семей и уюта. только этот путь спасет все население от разорившей крестьянство местной войны» 361.

В этом изложении не всегда очевидны причинно-следственные связи между разными актами волостной драмы, но нетрудно представить себе, что бессудные расправы, бесчинства, устойчивый раскол на «легальных» и «лесных» жителей создали нетерпимую обстановку, которая и вызвала к жизни указанное письмо.

Могилевская (Гомельская) губерния

Наполнены зелеными были и уезды новосозданной Гомельской губернии. Начдив Радецкий сообщил из Гомеля 3 апреля: главные силы повстанцев сосредоточены в деревне Шаповаловка (в 7 верстах южнее станции Дочь). Вся деревня вооружена, по полученным сведениям, у повстанцев имеется десять пулеметов и артиллерия. В действиях повстанцев заметно умелое руководство.

7 мая в Оршанском уезде восстали вооруженные дезертиры и напали на находившийся в командировке отряд. На подавление выехал отряд из Могилева. В перестрелке с восставшими убиты два красноармейца Могилевского батальона и сотрудник Оршанской чрезвычайной комиссии. Восстание подавлено. Восемь человек арестованы, остальные разыскивались.