Николай Тальберг - Исторія Русской Церкви

При всей непріязненности духа времени, при всемъ вліяніи остававшагося язычества на нравы, искренность и простота нравовъ была украшеніемъ первыхъ христіанъ русскихъ. Она не давала злу времени — духу вражды глубоко нисходить въ сердца многихъ: скоро забывались обиды, иногда кровавыя. Сердечная простота спасала ихъ отъ многаго мелочнаго, порою блестящаго по виду и весьма вреднаго по дѣйствію на душу. Она же не допускала отыскивать тысячи извиненій грѣхамъ, какъ это бываетъ при ея недостаткѣ. Лѣтопись и жизнь часто отмѣчали простодушное и тѣмъ болѣе высокое покаяніе князей. Въ покаянномъ смиреніи вел. кн. Святополкъ II Изяславичъ (ум. 1113) говорилъ обиженному имъ преподобному Прохору Печерскому: “Если я прежде тебя умру, положи меня въ гробъ своими руками, чтобы видно было на мнѣ твое незлобіе; если самъ преставишься прежде меня, я возьму тебя на плечи и самъ отнесу въ пещеру, чтобы Господь простилъ мнѣ грѣхъ мой передъ тобою”. Князю довелось хоронить святого. Князь Василько Романовичъ Волынскій (ум. 1271), храбрый и неутомимый воинъ, жизнь свою завершилъ труженникомъ монахомъ въ дикой пещерѣ подъ Львовомъ, замаливая грѣхи своего прежняго участія въ междоусобныхъ распряхъ.

Нами приводилось выше замѣчательное по своему смиренію и вѣрѣ завѣщаніе князьямъ дѣтямъ Владиміра Мономаха. Такая богобоязненность свойственна была многимъ современнымъ ему людямъ. Отсюда и происходила та теплая любовь, которая строила и украшала храмы Божіи съ изумительною щедростію при всей скудости тогдашнихъ средствъ. Брань съ врагами князья и войско начинали и оканчивали не иначе, какъ молитвою къ Богу. Вообще же, отправляясь на войну, приготовлялись исповѣдью и св. причастіемъ. Въ 1103 г., вступая въ битву съ полчищами половцевъ, князья и воины дали обѣтъ: одни совершить поминовеніе по усопшимъ, другіе — раздать милостыню бѣднымъ и монастырямъ. И славная побѣда окончилась благодарною хвалою Богу. (Архіеп. Филаретъ).

Кн. Изяславъ Давидовичъ Черниговскій (ум. 1161), отправляясь въ походы, надѣвалъ крестъ и власяницу преставившагося въ 1143 г. брата Пр. Николы Святоши. Лѣтописецъ повѣствуетъ, что въ 1111 г. въ войнѣ съ половцами “священники предшествовали войску и пѣли тропари и кондаки Креста честнаго и канонъ св. Богородицы”. Вступая въ самую брань, воины “цѣловали другъ друга; возведши очи свои на небо, призывали Бога вышняго”. И опять надежда христіанская была прославлена: “Богъ вышній возрѣ на иноплеменники съ гнѣвомъ, падаху предъ хрестьяны”. Сами плѣнники говорили русскимъ: “како можемъ битися съ вами? А другіе ѣздяху верху васъ въ оружьи свѣтлѣ и страшни, иже помогаху вамъ”. Русскіе воздали сердечную хвалу Богу. Кн. Мстиславъ Изяславичъ въ 1152 г. въ день именинъ своихъ далъ свободу всѣмъ плѣннымъ. Святитель Іоаннъ новгородскій полагалъ правило, что, если бы кто находился подъ епитиміею, но идетъ на войну, разрѣшать его и сподоблять Св. Таинъ. Кн. Андрей Боголюбскій не прежде отправился на войну съ болгарами, какъ приготовивъ себя и все войско животворящею Тайною.

Христіанская любовь къ бѣднымъ, инокамъ и служителямъ храма, была господствующею добродѣтелью первыхъ русскихъ христіанъ. Въ лѣтописи очень часто встрѣчается отзывъ о князьяхъ того времени: “милостивъ бяше паче мѣры, тѣмъ и не щадяше имѣнья своего, раздавая требующимъ,” или “любовь имѣяше ко всѣмъ, паче же милостыни прилежаше ... паче всего дивную любя и славную милостыню”. Особенно передъ смертію князья считали за правило раздавать имѣніе свое слугамъ своимъ, бѣднымъ, больнымъ, храмамъ и монастырямъ. Выше указывалось о такой раздачѣ имущества кн. Ярославомъ Осмомысломъ Галицкимъ. (Архіеп. Филаретъ).

Естественно, что введеніе христіанства въ Руси обратило тамъ взоры на востокъ, откуда озарилъ ее свѣтъ вѣры. Отсюда вытекло паломничество. Первымъ благочестивымъ путешественникомъ на Аѳонъ былъ Антоній, будущій угодникъ Кіево-Печерскій. Въ 1060 г. (ок.) путешествовалъ въ Іерусалимъ Пр. Варлаамъ Печерскій. Онъ былъ, сколько извѣстно, первымъ русскимъ, поклонившимся Гробу Господню. По возвращеніи изъ Іерусалима онъ путешествовалъ въ Царьградъ. Упоминалась уже поѣздка въ Царьградъ м. Ефрема, тогда инока Печерскаго. Говорилось и о паломничествѣ игумена Даніила. Онъ писалъ: “Поставихъ азъ кандило на св. гробѣ и поклонихся честному тому гробу и облобызахъ съ любовію и слезами мѣсто святое, идѣже лежаше тѣло пречистое Господа нашего Іисуса Христа”. Тамъ онъ нашелъ и нѣсколько другихъ паломниковъ русскихъ. Въ 1173 г. посѣщала св. мѣста игуменія, княжна полоцкая, Пр. Евфросинія, тамъ и преставившаяся. Паломниковъ было много. Среди нихъ оказывались и желавшіе просто скитаться, быть праздными. Такимъ новгородскіе владыки съ пол. XII в. запрещали идти на Востокъ.

Благочестіе въ народѣ поддерживалось примѣромъ князей. Высокій примѣръ истиннаго благочестія былъ поданъ жизнью Крестителя Руси. Св. Владиміръ, принявъ христіанство, сталъ совсѣмъ другимъ человѣкомъ и проводилъ въ жизнь завѣты Господни. Указывалось выше на боголюбіе и благочестіе Ярослава, сыновей его Св. Владиміра новгородскаго и Всеволода, сына послѣдняго, Владиміра Мономаха, на Мономаховичей — Св. вел. кн. Мстислава Великаго, Св. Всеволода-Гавріила псковскаго, Св. Ростислава Мстиславича Смоленскаго, потомъ Кіевскаго, Св. Мстислава Ростиславича Храбраго новгородскаго; Пр. Николы Давидовича черниговскаго, инока Печерскаго, Св. Ярополка-Петра Изяславича Волынскаго, Св. Андрея Юрьевича Боголюбскаго. Благочестивы были Глѣбъ Юрьевичъ Кіевскій, сыновья Св. Ростислава Романъ и Давидъ смоленскіе, Святославъ смоленскій.

Изъ митрополитовъ того времени причислены къ лику святыхъ: Михаилъ, Іоаннъ II, Ефремъ и Константинъ. Изъ епископовъ: ростовскіе — Ѳеодоръ, Леонтій и Исаія, Владимірскій — Симонъ, туровскій — Кириллъ, новгородскіе — Іоакимъ, Лука Жидята, Никита, Іоаннъ-Илія, Нифонтъ, Аркадій.

Какъ въ Греціи, такъ и въ Россіи, лучшими училищами благочестія были монастыри. Они явились на Руси очень рано. Пр. Антоній ходилъ уже по монастырямъ, когда возвратился съ Аѳона. Надо полагать, что монахи были у насъ и до крещенія Руси. “Христіанство”, пишетъ проф. Голубинскій, “существовало у насъ до Владиміра между Варягами въ продолженіе цѣлаго полустолѣтія, и весьма трудно допустить, чтобы, при тогдашней рѣшительной наклонности къ монашеству, это полувѣковое христіанство все время оставалось безъ монаховъ. Варяги были ремесломъ и духомъ воители, и съ перваго взгляда какъ будто мало вѣроятности предполагать, что между ними могли быть охотники идти въ монахи. Но между воителями естественно находиться людямъ, которые бы, послѣ бурно проведенной жизни, желали тихой, отрѣшенной отъ суеты мірской и посвященной Богу, старости; притомъ же между этими воителями, нарочито имѣвшими дѣло со смертью, не могло обходиться безъ тѣхъ случаевъ, чтобы люди, поставленные въ страшныя положенія, искали искупать жизнь обѣщаніемъ посвятить ее Богу”. Вѣроятно, монахи по-христіанскаго времени на Руси примкнули къ этимъ прежнимъ. Были, конечно, монахи и среди тѣхъ грековъ, которые прибыли съ самаго начала изъ Корсуни и изъ Константинополя. На Руси имѣлись съ древняго времени два класса монастырей — монастыри собственные и настоящіе, наряду же съ ними — монастыри несобственные, монастырьки или монашескія слободки при приходскихъ церквахъ.