Евгений Барсуков - Боевая подготовка и боевые действия артиллерии

Во всяком случае, если русское командование было убеждено в численной и качественной слабости гарнизона и артиллерии Перемышля, то оно должно было считаться с тем, что для преодоления целей системы долговременных сооружений крепости потребуется не только много живой силы, но и огромные технические средства и в первую очередь мощная тяжелая артиллерия крупных калибров — свыше 152 мм .

Штаб 3-й русской армии, блокировавшей Перемышль, считался наиболее знакомым с крепостью. Генкварт штаба 3-й армии полковник Дитерихс на основании сведений, собранных о Перемышле в период обложения с 25 сентября по 3 октября, пришел к заключению, что хотя крепость «в своем современном состоянии представляется значительно усиленной по сравнению с первоначальным мирным положением», но все же постоянные укрепления не дают Перемышлю впечатления «солидной неприступной твердыни», что некоторые опорные пункты не могут противостоять даже огню полевой тяжелой артиллерии (152- мм гаубиц и 107- мм пушек), так как «толщина бетонных прослоек кажется не более 3 футов» и «есть постройки, безусловно перешедшие в фортификационном отношении в область истории». В общем, по заключению Дитерихса, Перемышль «едва ли отвечает представлению о современной первоклассной крепости, и можно считать, что даже одна только артиллерийская атака могла бы решить участь крепости».

Дитерихс в своей записке не оговорил, в чем должна заключаться эта артиллерийская атака, но судя по выводам его записки, можно предполагать, что для такой атаки он считал достаточным иметь только полевые тяжелые орудия. Но не только Дитерихс, а и никто другой и даже Дельвиг, игравший очень видную роль руководителя артиллерии при штурме Перемышля, не пытался рассчитать, сколько и каких орудий и сколько снарядов потребуется на разрушение крепостных верков и на борьбу с крепостной артиллерией, хотя бы на одном фронте главной атаки.

Нельзя утверждать, но возможно, что записка Дитерихса оказала некоторое воздействие на решение атаковать Перемышль, не имея осадной артиллерии.

Главкоюз Иванов и наштаюз Алексеев, считавшие невозможными действия под крепостью без осадной артиллерии, не обладали достаточной волей, чтобы остановить внезапно возникшее, не отвечающее обстановке решение Брусилова атаковать крепость, и предоставили ему свободу действий.

Исполнителем своего решения Брусилов избирает генерала Щербачева, которому с 3 октября подчинены были все войска, предназначенные для атаки. Войска спешно стягивались к Перемышлю, двигаясь форсированными маршами под непрерывным дождем, по невылазной грязи; многие войсковые части вступали в боевую линию переутомленные, прямо с похода, пройдя до 50–70 км .

При таких условиях никакой подготовки войск к исполнению предстоящей задачи по атаке крепости не производилось. Специальные «Указания по атаке крепости Перемышль», составленные 5 октября штабом Щербачева, были доставлены войскам поздно, а некоторыми частями вовсе не были подучены. Даже разведку подступов к крепостным укреплениям войскам пришлось производить уже в ходе самой атаки.

«Указания», проникнутые безудержным. смелым порывом вперед, годились для маневренного наступательного боя, но не для действий под крепостью, требовавших методического сочетания технической и живой силы по заблаговременно составленному плану.

От пехоты «Указаниями» и приказом войскам блокадного корпуса требовалась стремительность наступления: «равнение по передним, фланги обеспечиваются общим натиском… Частям, встретившим наибольшее сопротивление, содействие оказывают соседи движением вперед, дающим возможность огневого охвата противника».

Артиллерийская часть «Указаний», составленная, вероятно, при непосредственном участии Дельвига, мало отличалась от тех начал, какие проводились при боевой подготовке русской полевой артиллерии в довоенное время, имевшей в виду действия артиллерии исключительно в полевом маневренном бою, а не при атаке крепости. «Указаниями» требовалось: путем наступления пехоты оттеснить передовые части противника с целью облегчить выдвижение артиллерии на позиции, «допускающие возможность обстрела искусственных препятствий, укреплений и фортов действительным огнем (2–2,5 км )»…

«…Полевая и тяжелая артиллерия содействует наступлению пехоты, обстреливая все атакуемые окопы, лишая противника возможности показаться и открыть огонь. Часть артиллерии действует против батарей противника, особенно мешающих наступлению нашей пехоты. Тяжелая артиллерия, помимо выполнения специальных задач, указанных каждому дивизиону генералом Дельвигом, частью батарей переносит огонь на тяжелые батареи австрийцев, открывающие огонь по пехоте, и сосредоточенным огнем обрушивается на них».

Во время производства штурма требовалось, чтобы полевая артиллерия поддерживала огонь по укреплению, не допуская защитников противодействовать атаке; тяжелая артиллерия должна была сосредоточивать огонь «по броневым установкам и по видимому бетону»; тяжелые мортиры должны были действовать «по гласисам редутов для разрушения искусственных препятствий»…

«Указаниями» обращалось «главное внимание на уничтожение фланговой обороны рвов», без чего требовалось «штурма укреплений не начинать». Уничтожение фланговой обороны рвов возлагалось не на артиллерию, а предполагалось произвести подрывными командами зарядами в 50–60 кг пироксилина.

Для обеспечения взаимодействия артиллерии и пехоты «Указаниями» требовалось иметь «передовых артиллерийских наблюдателей в пехотных окопах, соединенных телефоном с местом расположения дивизионов».

В приказе блокадному корпусу 4 октября по вопросу о взаимодействии пехоты и артиллерии предписывалось войскам корпуса «помнить, что успех артиллерийского огня в значительной степени зависит от организации связи пехоты с артиллерией. Артиллерия должна стрелять, чтобы заставить противника скрыться, а пехота должна наступать, чтобы заставить его открыть живые цели. Поэтому командир корпуса требует от артиллерии высылки передовых наблюдателей к пехоте и от пехоты стремительного движения вперед».

Обращает на себя внимание несоответствие свойствам орудий задач, поставленных артиллерии «Указаниями». На тяжелую артиллерию возлагается, в целях содействия наступлению пехоты, не разрушение окопов противника, а наравне с полевой артиллерией лишь обстрел окопов, чтобы лишить противника «возможности показаться и открыть огонь». На тяжелые гаубицы возлагается разрушение искусственных препятствий, в то время как легкие батареи должны были «поддерживать огонь по укреплениям»; между тем уничтожение проволочных заграждений и искусственных препятствий могли с успехом исполнить легкие пушки, а разрушение укреплений могли исполнить только тяжелые гаубицы. По броневым установкам и по тяжелым батареям противника должна была «сосредоточить огонь тяжелая артиллерия, но из каких именно орудий — из 107- мм пушек или 122- мм гаубиц — не оговорено. Вероятно, эти задачи тяжелой артиллерии относились к «специальным», которые должен был указать Дельвиг. Но и этот выдающийся артиллерист того времени ставил задачи, как это ни странно, не всегда отвечающие свойствам полевой тяжелой артиллерии, имевшейся в его распоряжении. Например, для стрельбы по неприятельским батареям, требующей меткости и большой дальности, наиболее подходящими были 107- мм пушки, как и для стрельбы по броневым куполам, требующей хорошей меткости, но Дельвиг такой задачи имевшимся у него всего четырем 107- мм пушкам не ставил. Эту задачу исполняли 152- мм гаубицы, хотя такая задача не совсем отвечает их свойствам, так как они стреляли преимущественно фугасными снарядами, главное назначение которых — разрушать укрепления полевого типа.