Абрам Ранович - Эллинизм и его историческая роль

Старые боги не исчезли, но они изменили свой облик, стали «представителями общественных сил». Изменилось и отношение к ним. Даже такие боги, как Зевс, Афродита, Гермес, пользовались почетом главным образом постольку, поскольку в них видели некую ипостась других, более могущественных богов. Только Асклепий, почитавшийся как бог врачебного искусства, завоевал более прочные позиции.

Религия в эллинистический период становится впервые предметом изучения. Мы уже упомянули о попытке Эвгемера объяснить происхождение религии и мифологии. Ученик Аристотеля, Эвдем (вероятно, по инициативе своего учителя), написал сочинение в шести книгах «История божественного». Аполлодор написал две книги «о богах». Стоик Корнут написал даже учебную книгу, в которой довел до крайности стоический метод аллегорического толкования мифов о богах. Самый факт появления такой литературы говорит о том, что старая вера пошатнулась, что старые боги потеряли свой непреложный авторитет.

Эллинистический период характеризуется религиозными поисками. Новые боги должны были больше говорить сердцу верующего, дать ему утешение, опору в сознании возможности спасения если не на земле, то в ином мире. Этих богов пытались найти в восточных культах, в синкретических божествах, даже в культе царей.

Встреча эллинской религии с восточными произвела изменения и в религиях Востока, которые оказались, однако, более устойчивыми и консервативными, так как изменения условий общественной жизни на Востоке в результате создания эллинистических монархий не затронули достаточно глубоко условия жизни масс народов. Но процесс синкретизма происходил и на Востоке. Исида, Сарапис, Сабасий, Великая матерь, Кибела, Ma и другие восточные боги постепенно приобретают функции вселенских богов; греческие элементы проникают в их культ, несколько сглаживая чисто восточные черты его. Это было неизбежно особенно при слиянии культа эллинского и восточного бога. Если, например, Аттал II из уважения к своей матери Стратонике вводит у себя в Пергаме культ Сабасия совместно с Афиной Никефорой (OGIS 332, IV), то очевидно, что культ Сабасия должен был здесь приспособиться к чисто эллинскому культу Афины. Одним из значительных по своим последствиям результатов слияния эллинской культуры с восточной было оформление иудейского монотеизма, который был «исторически последним продуктом позднейшей греческой вульгарной философии и нашедший свое воплощение в иудейском, исключительно национальном боге Ягве». [221] Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. К. Маркс и Ф. Энгельс: Соч., т. XIV, стр. 323.

Но эллинизм не привел к полному слиянию эллинства с Востоком, не ликвидировал разрозненности, обособленности племен и народов. Единая религия поэтому не могла быть создана. Старое отмирало, новое не было прочным и глубоким. В религиозном отношении эллинистический период — период исканий, нащупывания новых форм религии и религиозного сознания.

Эллинистическая культура надолго пережила эллинистические государства и вызвала у историков иллюзию, будто в созданных эллинизмом культурных ценностях и заключается его подлинная сущность. Мы, однако, видели, что эллинизм означал серьезные изменения в экономической, политической и социальной жизни рабовладельческих обществ Восточного Средиземноморья, и эти изменения послужили основой для создания и распространения эллинистической культуры.

Чрезвычайно разнообразны были судьбы державы Александра и возникших из нее эллинистических государств. Различны были их материальные ресурсы, состав и численность населения, прошлая история, культурные традиции; по-разному протекала в них в течение трех столетий их политическая история, классовая борьба, экономическое развитие, социальные столкновения, культурное творчество. Но при всех этих различиях можно видеть ряд закономерностей в политической, Экономической и духовной жизни стран эллинистического мира; в хаосе случайностей, какой представляет по видимости история эллинизма, отчетливо выступают основные общие черты, позволяющие видеть в эллинизме закономерный, исторически необходимый этап в истории античного рабовладельческого общества.

Эллинизм не был простым механическим «смешением» Востока и Запада, как это представлял себе Плутарх. Произошли качественные изменения во всех областях общественной жизни. Хотя Александру и диадохам не удалось создать прочное единое государство, которое охватило бы все Восточное Средиземноморье, но был создан новый тип экономического и политического объединения, до того времени неизвестный. Греческий полис с его экономической автаркией и политической независимостью, восточные деспотии, покоившиеся на косной сельской общине, тормозившей рост рабовладельческих отношений, сходят со сцены как ведущие формы общества. Возни кают новые государства, не являющиеся ни полисами, ни деспотиями, выходящие за рамки экономической ограниченности, пытающиеся расширить производство и укрепить позиции рабовладельческого класса путем расширения сферы применения рабского труда, путем ограничения общинного уклада и общинного землевладения, путем прямого вмешательства в организацию хозяйственной жизни. В этом — объективный смысл и значение походов Александра Македонского, войн диадохов и внешней и внутренней политики эллинистических монархий.

Конечно, эта тенденция к созданию единства экономики всего эллинистического мира встречала противодействие в силу исторических условий и проявлялась различным образом и в различной степени в разных странах. В Греции, классической стране полиса, автаркия не могла быть преодолена; хотя и здесь возникли такие крупные союзы, как Этолийский и Ахейский, но и внутри них не было достигнуто ни экономическое, ни политическое единство. Однако тенденция к единству проявилась и здесь. Что касается Македонии, то хотя ее правители пытались более или менее успешно создать крупную державу, но ее отсталая экономика не могла послужить базой для создания прочного — не только политически, но и экономически — объединения.

С другой стороны в Египте, где общинный уклад был еще прочен и не было частной земельной собственности, рост рабовладельческих отношений античного типа был замедлен и принял, как мы видели, своеобразные формы.

Но дело было не только в своеобразии предшествующего исторического развития. Основная причина слабости эллинистических государств, которые после сравнительно кратковременного периода подъема вновь пришли к кризису, заключалась в том, что производственная основа осталась прежняя — рабовладельческая. Буржуазные историки не могут найти объективные причины падения эллинистических государств потому, что они мыслят античное общество в терминах и категориях общества капиталистического. Они поэтому ищут причины краха эллинистических государств в нравственном вырождении их правителей, в злокозненности или, наоборот, в провиденциальной роли Рима, в упадке «духа» эллинов или в другой мистической чепухе. Между тем античные общества гибнут в силу внутреннего противоречия рабовладельческого способа производства.